Слова, используемые в Библии для передачи понятия «царство» [евр. малхут; греч. басилейа ], означают: «царская власть», царское владычество». Слово «царство» имеет два значения: «правление царя» и «территория, подвластная царю» (ср. Пс 144:13; Мф 25:34).
В Евангелие от Матфея чаще употребляется другое словосочетание — «Царство Небесное» (32 раза; «Царство Божие» — только в Мф 6:33; 12:28; 19:24; 21:31, 43), но эти выражения синонимичны.
Царство Божие означает прежде всего неограниченную власть Господа над миром — над царством природы и Духа (Пс 102:19)
19 Господь на небесах поставил престол Свой, и царство Его всем обладает.
(Пс.102:19)
Но помимо этого, подразумевается и нечто другое, а именно: господство Бога, Которому мы себя подчиняем и Которому добровольно и с радостью служим.
Иисус учит молиться о пришествии этого Царства, этой царственной власти Бога (Мф 6:10)
(Матф.6:10)
Природу его нельзя назвать ни чисто земной, ни чисто неземной, ни чисто духовной (1Пар 29:11); односторонняя трактовка привела бы к сужению этого библейского понятия.
11 Твое, Господи, величие, и могущество, и слава, и победа и великолепие, и все, [что] на небе и на земле, [Твое]: Твое, Господи, царство, и Ты превыше всего, как Владычествующий.
(1Пар.29:11)
Царство Божие, отчасти проявляющееся в настоящем, во всей своей полноте придет в будущем.
В Ветхом Завете сообщается о зарождении Царства Божьего, о том, что противостоит ему на земле, излагаются пророческие обетования, касающиеся этого Царства и его будущего.
Новый Завет показывает Того, в Ком «Царство Божие» на земле проявляется воочию: Иисуса Христа.
Но только со Вторым пришествием Иисуса в славе Царство Божие обретет свое совершенство на земле:
Говоря о ветхозаветной истории Царства Божьего, прежде всего следует иметь в виду миссию Израиля.
Чтобы установить Свое Царство на земле, Бог избрал народ, которым стал особым образом руководить, чтобы через него всем остальным народам открылась Божья сущность.
5 итак, если вы будете слушаться гласа Моего и соблюдать завет Мой, то будете Моим уделом из всех народов, ибо Моя вся земля,
6 а вы будете у Меня царством священников и народом святым; вот слова, которые ты скажешь сынам Израилевым.
(Исх.19:5,6)
Чтобы вооружить Израиль для исполнения высокого поручения, Бог посылал ему Своих пророков, устами которых Он давал народу указания.
25 С того дня, как отцы ваши вышли из земли Египетской, до сего дня Я посылал к вам всех рабов Моих — пророков, посылал всякий день с раннего утра;
(Иер.7:25)
Но народ Израиля сопротивлялся водительству Бога и препятствовал осуществлению Царству Божьему на земле (см. Неем 9:6-37).
С резкими обличениями израильтян выступали пророки, возвещая суд над избранным Божьим народом. И наказание пришло. Палестина была завоевана врагами, а народ уведен в плен. Но Бог не отказался от Своего замысла.
Предсказания пророков о грядущем Царстве, в котором свершатся Божьи замыслы, должны были исполниться. От Израиля исповедание Бога должно распространиться на все народы мира. Оружие, предназначенное для войн, будет перековано в орудия труда.
(Ис.2:2-4)1 И будет в последние дни: гора дома Господня поставлена будет во главу гор и возвысится над холмами, и потекут к ней народы.
2 И пойдут многие народы и скажут: придите, и взойдем на гору Господню и в дом Бога Иаковлева, и Он научит нас путям Своим, и будем ходить по стезям Его, ибо от Сиона выйдет закон и слово Господне — из Иерусалима.
3 И будет Он судить многие народы, и обличит многие племена в отдаленных странах; и перекуют они мечи свои на орала и копья свои — на серпы; не поднимет народ на народ меча, и не будут более учиться воевать.
4 Но каждый будет сидеть под своею виноградною лозою и под своею смоковницею, и никто не будет устрашать их, ибо уста Господа Саваофа изрекли это.
5 Ибо все народы ходят, каждый во имя своего бога; а мы будем ходить во имя Господа Бога нашего во веки веков.
(Мих.4:1-5)
Израиль станет благословением «посреди земли» (Ис 19:24). Это царство на земле установит Царь из рода Давида. Он будет «производить суд и правду на земле» (Ис 11:1,2; Иер 33:15). В то время как для земных царств характерно звериное начало (см. Дан 7), грядущее Ц.Б. исполнено человеч. черт. Его представляет «как-бы Сын человеческий» (Дан 7:13). Оно сменит все предшествующие земные царства и заступит на их место (Дан 2:44). В грядущем Ц.Б. жизнь будет подчинена новым установлениям, соотв. Божьей воле (Иер 31:33; Иез 36:25 и след.);
Иоанн Креститель и Иисус объявляли, что Царство Божие «приблизилось» (Мф 3:2; 4:17).
2 и говорит: покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное.
(Матф.3:2)17 С того времени Иисус начал проповедывать и говорить: покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное.
(Матф.4:17)
Иоанн говорил, что это Царство установит Тот, Кто идет за ним. Вся проповедь Иисуса наполнена напряженным ожиданием: Царство Божие уже на пороге, оно уже наступило в Иисусе, но о приходе Царства все же следует молиться.
10 да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе;
(Матф.6:10)7 ходя же, проповедуйте, что приблизилось Царство Небесное;
(Матф.10:7)28 Если же Я Духом Божиим изгоняю бесов, то конечно достигло до вас Царствие Божие.
(Матф.12:28)
В Своих притчах (Мф 13) Иисус говорит о возрастании этого Царства; данный процесс будет завершен могущественным вмешательством Бога (притча о неводе, ст. 47-50).
47 Еще подобно Царство Небесное неводу, закинутому в море и захватившему рыб всякого рода,
48 который, когда наполнился, вытащили на берег и, сев, хорошее собрали в сосуды, а худое выбросили вон.
49 Так будет при кончине века: изыдут Ангелы, и отделят злых из среды праведных,
50 и ввергнут их в печь огненную: там будет плач и скрежет зубов.
(Матф.13:47-50)
Его Царство носит духовный характер, оно «не от мира сего»
36 Иисус отвечал: Царство Мое не от мира сего; если бы от мира сего было Царство Мое, то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан Иудеям; но ныне Царство Мое не отсюда.
(Иоан.18:36)
Его нельзя установить человеческими усилиями и с помощью оружия (ст. 33-37).
Тот, кто желает «увидеть» Царство Божие и ждет его «пришествия», т.е. «от Духа»
1 Между фарисеями был некто, именем Никодим, [один] из начальников Иудейских.
2 Он пришел к Иисусу ночью и сказал Ему: Равви! мы знаем, что Ты учитель, пришедший от Бога; ибо таких чудес, какие Ты творишь, никто не может творить, если не будет с ним Бог.
3 Иисус сказал ему в ответ: истинно, истинно говорю тебе, если кто не родится свыше, не может увидеть Царствия Божия.
4 Никодим говорит Ему: как может человек родиться, будучи стар? неужели может он в другой раз войти в утробу матери своей и родиться?
5 Иисус отвечал: истинно, истинно говорю тебе, если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие.
6 Рожденное от плоти есть плоть, а рожденное от Духа есть дух.
7 Не удивляйся тому, что Я сказал тебе: должно вам родиться свыше.
8 Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит: так бывает со всяким, рожденным от Духа.
(Иоан.3:1-8)
Оно доступно каждому, кто находится в правильных отношениях с Богом
11 Говорю же вам, что многие придут с востока и запада и возлягут с Авраамом, Исааком и Иаковом в Царстве Небесном;
(Матф.8:11)
«Основным законом» царства власти Бога по праву считается Нагорная проповедь, в которой перечислены основные правила, действующие в Царстве Божием.
Жертвенной смертью Иисуса, Его воскресением и вознесением созданы духовные предпосылки для того, чтобы древние обетования о Царстве Божьем на земле и о миссии Израиля смогли осуществиться. Очевидно, именно этого ожидали ученики Иисуса перед Его вознесением:
6 Посему они, сойдясь, спрашивали Его, говоря: не в сие ли время, Господи, восстановляешь Ты царство Израилю?
(Деян.1:6)
Отвечая на этот вопрос, Воскресший не опроверг высказанное предположение, но сказал, что право устанавливать времена и сроки принадлежит одному лишь Отцу. Самим же ученикам довелось пережить событие, имевшее чрезвычайно важное значение в истории Царства Божьего, когда апостолы «исполнились … Духа Святого» (Деян 2).
С того дня, Царство Божие охватывает всех, кто верит во Христа, в великую, вселенскую Церковь Христову, которая представлена на земле поместными церквами, но не ограничивается ими.
Внутри нее исчезают все национальные, религиозные и социальные различия
28 Нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе.
(Гал.3:28)
Поскольку Христос — поставленный Богом Царь Царства Божьего, то это Царство по праву называется Царством Христа
11 ибо так откроется вам свободный вход в вечное Царство Господа нашего и Спасителя Иисуса Христа.
(2Пет.1:11)
Верующий в Христа введен в Его Царство
13 избавившего нас от власти тьмы и введшего в Царство возлюбленного Сына Своего,
(Кол.1:13)
где торжествуют «праведность и мир и радость во Святом Духе»
17 Ибо Царствие Божие не пища и питие, но праведность и мир и радость во Святом Духе.
(Рим.14:17)
Подданные этого Царства еще живут в мире
15 Не молю, чтобы Ты взял их из мира, но чтобы сохранил их от зла.
(Иоан.17:15)
но они уже могут общаться с Богом; они сопричастны Небесному Царству;
20 Наше же жительство — на небесах, откуда мы ожидаем и Спасителя, Господа нашего Иисуса Христа,
(Фил.3:20)1 Итак, если вы воскресли со Христом, то ищите горнего, где Христос сидит одесную Бога;
2 о горнем помышляйте, а не о земном.
3 Ибо вы умерли, и жизнь ваша сокрыта со Христом в Боге.
(Кол.3:1-3)
Присутствие Царства Божиего пока сокрыто от людей и познается только верой. Но со Вторым пришествием Господа Царство Божие установится в силе и славе.
Здесь следует различать два аспекта:
(напр., Ис 2:2-4; 11:6-9; Зах 8:13,20-23).
2 И будет в последние дни, гора дома Господня будет поставлена во главу гор и возвысится над холмами, и потекут к ней все народы.
3 И пойдут многие народы и скажут: придите, и взойдем на гору Господню, в дом Бога Иаковлева, и научит Он нас Своим путям и будем ходить по стезям Его; ибо от Сиона выйдет закон, и слово Господне — из Иерусалима.
4 И будет Он судить народы, и обличит многие племена; и перекуют мечи свои на орала, и копья свои — на серпы: не поднимет народ на народ меча, и не будут более учиться воевать.
(Ис.2:2-4)6 Тогда волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их.
7 И корова будет пастись с медведицею, и детеныши их будут лежать вместе, и лев, как вол, будет есть солому.
8 И младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою на гнездо змеи.
9 Не будут делать зла и вреда на всей святой горе Моей, ибо земля будет наполнена ведением Господа, как воды наполняют море.
(Ис.11:6-9)13 И будет: как вы, дом Иудин и дом Израилев, были проклятием у народов, так Я спасу вас, и вы будете благословением; не бойтесь; да укрепятся руки ваши!
(Зах.8:13)20 Так говорит Господь Саваоф: еще будут приходить народы и жители многих городов;
21 и пойдут жители одного города к жителям другого и скажут: пойдем молиться лицу Господа и взыщем Господа Саваофа; [и каждый] [скажет]: пойду и я.
22 И будут приходить многие племена и сильные народы, чтобы взыскать Господа Саваофа в Иерусалиме и помолиться лицу Господа.
23 Так говорит Господь Саваоф: будет в те дни, возьмутся десять человек из всех разноязычных народов, возьмутся за полу Иудея и будут говорить: мы пойдем с тобою, ибо мы слышали, что с вами Бог.
(Зах.8:20-23)
На основании Священного Писания можно говорить о тысячелетнем царстве (Откр 20:1-6).
В этом сбудется предсказание о призвании Израиля. Иисус, придя на землю во второй раз, будет вершить суд над народами, решая, кто достоин «наследовать» Его Царство (Мф 25:31-46).
Нельзя относить библейского высказывания о земном Царстве Христа только к духовной сфере, тем самым обесценивая их. Когда-то с неба будет объявлено: «Царство мира соделалось Царством Господа нашего и Христа Его, и будет царствовать во веки веков» (Откр 11:15);
б) земное Царство Христа следует, однако, отличать от последнего совершенства всего сотворенного, когда Христос передаст Свою царственную власть в руки Отца, и всякая власть и сила окажутся упраздненными (1Кор 15:24)
24 А затем конец, когда Он предаст Царство Богу и Отцу, когда упразднит всякое начальство и всякую власть и силу.
(1Кор.15:24)
Тогда Царство Божие достигнет своей полноты. Когда будут одолены все враги Божьи, и как последний из них — смерть (ст. 26), Иисус исполнит предназначение Своей царственной власти.
Кранах, Лукас Старший, «Золотой век». «И перекуют мечи свои на орала, и копья свои - на серпы: не поднимет народ на народ меча, и не будут более учиться воевать» Ис. 2:4
Хилиа́зм (от греч. χῑλιάς - тысяча), или милленари́зм (от лат. mille - тысяча и лат. annus - год) - представления в рамках христианской эсхатологии о «периоде торжества правды Божьей на земле» , о «золотом веке», в котором Иисус Христос и христиане будут править миром на протяжении 1000 лет.
Как считают милленаристы, по окончании 1000-летнего Царства наступит время Страшного суда, Конца света и установления будущего вечного состояния - под новым небом на новой Земле (Откр.21:1). Некоторые из них считают, что между окончанием Тысячелетнего Царства и Страшным судом будет короткий период, в который состоится решающая битва с сатаной.
Как отмечает историк религии и философ академик Л. Н. Митрохин , став «выражением мечты широких масс о земной справедливости и устранении социального зла» хилиазм на протяжении всей церковной истории вызывал неоднозначное отношение . Это учение нередко использовалось в политических целях, а дискуссия о нем порой принимала ожесточенный характер. В разные эпохи доминировали различные взгляды на Тысячелетнее Царство, начиная от буквального понимания и до самого утонченного спиритуалистического толкования .
В настоящее время различные варианты милленаризма (премилленаризм, постмилленаризма) получили распространение в некоторых протестантских церквях (баптисты, пятидесятники и другие направления, эсхатология которых испытала влияние диспенсационализма). В "исторических церквях" и классическом протестантизме преобладает амилленнаризм, однако присутствуют и другие формы хилиазма.
Нередко под милленаризмом в широком смысле понимают учение о периоде торжества правды Бога на земле.
«Тогда волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их» (Ис.11:6)
Наступление «Золотого века» предрекал ряд ветхозаветных пророков . Об этом пророчествовали Исайя (например, Ис.2:2-4, Ис.11:6-9, Ис.16:4, Ис.65:17-25 и пр.), Иезекииль (Иез.40.48), Михей (Мих.4:1) и другие.
В Ветхом Завете этот период описан как время счастья, здоровья и благоденствия (Ис.35:5). Искупленные Господом возвратятся на Сион и вечная радость будет над головами их, они найдут радость и веселье, а печаль и воздыхание удалятся (Ис.35:10, Ис.51:11). В это время земля будет наполнена ведением Господа, как воды наполняют море (Ис.11:9). Тогда будут дружить не только отдельные люди, но и целые народы, люди уже не будут учиться воевать (Ис.2:4). Тогда будет восстановлено главенство человека в творении, которое он потерял из-за падения, и которое вновь обрел через смерть Иисуса Христа (Быт.1:28, Быт.3:17-19, Ис.16:4, Пс.20:4-6).
В премилленаризме мессианская эра отождествляется как с Тысячелетним царством, так и временем после Страшного суда (новым небом и новой землей). В амилленаризме, традиционном для католицизма, православия и «исторического протестантизма», мессианская эра отождествляется с «временем Церкви» (между первым и вторым пришествием Христа) или временем после второго пришествия Христа (новое небо и новая земля) .
В период между написанием Ветхого и Нового Заветов, а также в 1 веке пророчества о мессианском Царстве на земле появляются все чаще - в апокрифах (в Книге Еноха, Апокалипсисе Варуха, Третьей Книге Ездры) .
В основе милленаризма лежит буквальное прочтение библейского пророчества:
И увидел я престолы и сидящих на них, которым дано было судить, и души обезглавленных за свидетельство Иисуса и за слово Божие, которые не поклонились зверю, ни образу его, и не приняли начертания на чело свое и на руку свою. Они ожили и царствовали со Христом тысячу лет . (Откр.20:4)
Всего же в начале 20 главы Книги Откровение выражение «тысяча лет» (греч. τὰ χίλια ἔτη) употребляется шесть раз:
Кроме этих пророчеств, с тысячелетним царством в хилиазме связываются отдельные ветхозаветние пророчества.
В христианской Церкви существует три основных подхода к толкованию библейских стихов, в которых содержатся упоминания или намеки на Тысячелетнее Царство: премилленаризм, постмилленаризм, амилленаризм. Основой для расхождения стал вопрос, что именно в пророчестве из Книги Откровения следует толковать буквально, а что – символически .
Различие взглядов христиан на Тысячелетнее Царство
Премилленаристы считают, что Писание следует толковать буквально до тех пор, пока контекст определенно не покажет, что автор имел в виду обратное .
Они верят что, что Тысячелетнее Царство будет установлено после Второго пришествия Христа и связанного с ним времени Великой скорби для человечества. Христос будет править 1000 лет, телесно пребывая на Земле. Праведные воскреснут и будут царствовать вместе со Христом. По окончании тысячелетия произойдет непродолжительное по времени восстание сатаны. Оно будет быстро подавлено, нечестивые умершие будут преданы суду. Вслед за этим наступит вечность .
Выделяют две основные формы премилленаризма:
В эсхатологии исторического премилленаризма видимому пришествию Иисуса Христа и восхищению Церкви предшествует великая скорбь, а в диспенсациональном премилленаризме отдельно от видимого второго пришествия выделяется невидимое восхищение Церкви, которое согласно их взглядам будем перед Великой скорбью.
Известные представители исторического премилленаризма - Чарльз Сперджен , Джордж Лэдд , диспенсационалистского - Джон Нельсон Дарби, Сайрус Скоуфилд.
Приверженцы постмилленаризма полагают, что Тысячелетнее Царство предшествует Второму пришествию Иисуса Христа. При этом собственно Миллениум обычно понимается не буквально как 1000 лет, а просто как продолжительный период времени.
Эсхатологическая идея Тысячелетнего Царства, в представлении постмилленариев, заключается в непрерывном росте влияния Евангелия на мир и обращении в христианство все большего числа людей. В результате христиане все больше и больше будут менять мир к лучшему, общество все более и более будет жить по законам Божьим, в результате чего на Земле и наступит «золотой век». Он окончится Вторым пришествием Христа, последним судом и созданием нового неба и новой земли .
«Отцом» постмилленаризма считают писателя и богослова XVII века Дэниэла Уитби, который считал, что «Христос будет царствовать в мире, духовно управляя им через Свою Церковь и ее проповедь евангельской вести» .
Схожих с постмилленаризмом взглядов придерживался православный богослов Иоанн Кронштадтский. По его мнению, тысячелетие (продолжительность понималась им аллегорически) «царства священников и благовестников, имевших у народов величайший авторитет» (свидетельством чему, считал он, служили крестовые походы и военные победы над мусульманами) длилось до конца средневековья. Это время, когда по мнению Иоанна Кронштадтского, дьявол был скован, окончилось в XVI веке «с распространения лжи и клеветы на Господа в период так называемых энциклопедистов» .
В конце XX века в среде харизматического движения были сформированы варианты постмилленаризма, известные как «царство сейчас»/«царство настоящего времени» и «богословие власти» . В данных концепциях высказывается мнение о скором установлении владычества Церкви над каждой сферой общественного жизни, создании политических «христианских правительств» в ключевых странах мира, искоренении антихристианских законов, окончательном исполнении Великого поручения и подготовки планеты ко «встрече со Христом». На постсоветском пространстве выразителем этих идей стал пастор Алексей Ледяев, автор книги «Новый мировой порядок».
Амиллениалисты также понимают Тысячелетнее Царство аллегорически. Они считают, что этот период длится сейчас, в эпоху Церкви, между воскресением Христа и Его вторым пришествием. Амилленаристы считают, что в это время сатана "скован", то есть его влияние на человечество очень ограничено. А Христос символически правит в сердцах людей. Второе пришествие Христа ознаменует конец этого периода. Те, о ком в Книге Откровение сказано, что они будут править с Христом в течение тысячи лет - это умершие христиане, которые пребывают на небесах. В свою очередь, царствование Христа в течение тысячелетия - не телесное, а небесное .Некоторые амилленаристы считают, что Христос вообще никогда, даже символически, не будет править на земле. Для них тысячелетнее Царство означает небесное правление Христа в вечности .
Амилленаризм и премилленаризм близки между собой историческим пессимизмом (ожиданием всеобщего отступления и воцарения антихриста, а не окончательной христианизации мира), который противопоставляет их постмилленаризму. Поэтому амилленаристская критика «хилиазма» направлена главным образом на постмилленаристские взгляды. С амилленаризмом не следует смешивать формы постмилленаризма, считающие историю Церкви «скрытой стадией» Царства, но также исповедующие его видимое торжество в мире до пришествия Христа.
Амилленаристские воззрения, господствующие в католическом и православном богословии, а также вошедшие в богословие церквей Реформации, были сформулированы в 4 веке Августином Блаженным (наиболее полно они изложены в его сочинении «О граде Божьем»).
По мнению доктора богословия Александра Попова, отношение Церкви к Тысячелетнему Царству связано с ее концепцией социального самосознания: если Церковь представляет себя довлеющей над обществом, то она воспринимает Тысячелетнее Царство как реально осуществляющееся в настоящее время, однако если Церковь находится во враждебном окружении и представляет внешнее общество как место обитания сатаны, то осуществление Тысячелетнего Царства она видит в будущем . Во времена Августина проповедь Евангелия достигла больших успехов - христианство было принято огромной Римской империей и этот факт повлиял на его отношение к Тысячелетнему Царству, считает Попов .
Эсхатология Римо-Католической церкви основана на концепции амилленаризма. В Катехизисе Католической Церкви хилиазм назван «смягченной формой фальсификации будущего царства », которая вместе с «политической формой секуляризованного мессианизма » охарактеризована как «антихристов обман (…) претензия на то, чтобы совершить в истории мессианское упование, которое может исполниться лишь за ее пределами через эсхатологический суд (…) не через историческое торжество Церкви, достигнутое продвижением вверх, но через победу Бога над злом в его последнем наступлении » .
Несмотря на то, что это возражение касается исключительно постмилленаризма, Католическая церковь не санкционирует и премилленаризм, указав в 1944 году , что «система умеренного милленаризма, учащая, что Христос Господь ещё до последнего суда или с предварительным воскресением многих праведных, или без него видимо придёт, чтобы править этой землёй (…) не может преподаваться безопасно » .
Известно, что в древней Церкви были отдельные сторонники учения о грядущем тысячелетнем царстве Христа со святыми. Однако на Втором Вселенском соборе данная доктрина была осуждена Церковью.
В основном Православная церковь придерживается амилленаризма, отвергая буквальную трактовку Тысячелетнего Царства, считая, что Царство - это не пища и питие, а праведность и мир и святость во Святом Духе, внутреннее содержание Царства созидается из Церкви или точнее из людей образующих ее, дьявол со времени ее рождения уже не прельщает народы (τὰ ἔθνη - язычников), которым проповедано Евангелие, ибо он был связан и изгнан вон на Голгофе, а дом его расхищен, хотя и действует он в воздухе, но потерял власть действовать в душах, богом же является для неверующих, т.е. видение, описанное в Откр. 20:1-10 является видением того что собственно произошло ранее и как была одержана победа на адом и силами тьмы (освобождению дьявола предшествует появление или открытие человека греха). Первое воскресение упомянутое в Откр20:5 является рождением свыше о котором много говорится в Евангелиях. Согласно этому толкованию, под Тысячелетним Царством «следует понимать период времени от самого начала благостного царства Церкви Христовой, в особенности Церковь Небесную, торжествующую. Воинствующая на земле Церковь, по существу, тоже торжествует победу, совершенную Спасителем, но она еще переживает брань с «князем века сего», которая закончится поражением сатаны и окончательным низвержением его в озеро огненное» .
Немаловажным аргументом в пользу такого толкования является понимание того, что будет не два или даже три пришествия Христа, а одно, как и одно всеобщее воскресение и произойдет все это в последний день, в кончину века.
Таким образом Благая Весть или Евангелие Царства заключается в том, что наступило лето Господне и вход в это лето или Царство открыт для ищущих правды Его.
Хилиастические взгляды разделялись некоторыми из отцов и учителей Православной церкви, которые держались их как своего частного мнения, не вступающего в конфликт с общим церковным вероучением . До настоящего времени в православии нет единодушия в осуждении буквального понимания Тысячелетнего Царства: «впали в заблуждение, подпали осуждению и обращены в ничтожество имена врагов и противников этой великой истины" . Православное богословие не ставит окончательную точку в этом вопросе. «История догмы, - пишет протоиерей С. Н. Булгаков, - знает отдельные частные мнения, притом различные до полной противоположности, однако не было и нет еще определения церковного» .
Премилленаристская эсхатология отражена в «Краткой повести об антихристе» православного философа В.С.Соловьёва , в которой автор пересматривает свой ранний исторический оптимизм (фактически, постмилленаристский).
Лютеранство - со времен Лютера лютеранское богословие придерживается амилленаристской концепции.
В главных вероучительных документах церквей Реформации (Аугсбургское исповедание, 1, vii; «Тридцать девять статей», IV; Вестминстерское исповедание, гл. 32-33), выражена вера в возвращение Христа, но ничего не говорится об апокалиптическом милленаризме.
Идеи милленаризма были популярны в определенное время среди анабаптистов во времена Реформации, в среде пуритан во время английской революции в XVII веке. После Великой французской революции возродился интерес к идеям премилленаризма, который получил особую популярность в протестантской среде в XIX веке. В XIX веке благодаря Дарби диспенсационализм получил широкое распространение в среде консервативных протестантов в США и вытеснил старые премилленаристские идеи. В XX веке новый импульс распространению идеи диспенсационализма получили благодаря выходу в свет Справочной Библии Скоуфилда и деятельности богословских школ Библейскиого института Муди и Далласской теологической семинарии.
В настоящее время различные варианты милленаризма (премилленаризм, постмилленаризма) получили распространение в протестантских церквях, эсхатология которых подверглась влиянию диспенсационализма (главным образом баптисты, пятидесятники).
В богословии адвентистов седьмого дня Тысячелетнее царство понимается как период между первым воскресением (праведных) во время второго пришествия Христа и вторым воскресением (неправедных). На это время все спасенные будут взяты на небо, Земля будет опустошена, и на небе будет происходить суд над мертвыми неправедными (исследоваться их жизнь в присутствии спасенных). После этого Небесный Иерусалим сойдет на Землю, неправедные воскреснут и, обольщенные сатаной, пойдут войной на Небесный Иерусалим, но будут уничтожены огнем .
Для богословия либерального протестантизма характерно отрицания буквальности второго пришествия Иисуса Христа и апокалиптических событий, с ним связанных. Эсхатология рассматривается в этическом смысле, популярны идеи о построение Царства Божьего на Земле путем постепенного преобразования общества под влиянием проповеди Евангелия (идеология "социального евангелизма") .
Представления о Тысячелетнем Царстве существуют в некоторых парахристианских конфессиях.
В эсхатологии свидетелей Иеговы Тысячелетнее царство понимается буквально как 1000 лет после Армагеддона, во время которого будут уничтожены неправедные, после чего построен рай на Земле под руководством 144 000 «помазанников», взятых на небо.
Представители этого направления понимают Тысячелетнее царство как период после второго пришествия Иисуса Христа, при этом они считают, что второе пришествие уже произошло невидимым образом в 1914 году, а отсчет периода в тысячу лет начнется после Армагеддона. В это время, помимо «великого множества» верных «из всех племен и колен, и народов и языков» (Откр.7:9), будут воскрешены те, кто не имел возможности услышать весть о Царстве Иеговы, чтобы сделать свой выбор. Свидетели Иеговы увязывают с идеей Тысячелетнего Царства пророчество о 144 тысячах из Книги Откровение (Откр.7:1-8 и Откр.14:1), буквально понимая их число и рассматривая их как имеющих «небесную надежду» представителей из всех народов, которые будут взяты на небеса, в то время как все остальные спасенные, имеющие «земную надежду» после наступления Тысячелетнего Царства будут жить на земле. Большая часть из в числа 144 000 небесных «помазанников» уже забрана невидимым образом на небо после своей смерти. Затем, после 1000-летнего заключения, сатана будет освобожден и обольстит многих, живущих на земле, но все они, вместе с сатаной, будут окончательно уничтожены Богом .
Богослов Уэйн Грудэм подметил, что популярность премилленаризма среди верующих растет в те исторические периоды, когда Церковь претерпевает гонения, а «зло и страдания умножаются в мире».
Автор «Истории христианской Церкви» Филипп Шафф отмечал, что хилиазм не был учением Церкви, воплощенным в какое-либо кредо или форму исповедания, однако был «широко распространенным мнением различных учителей» .
Премилленаристские взгляды можно обнаружить в трудах таких отцов Церкви как Варнава , Ириней, Тертуллиан, Иустин Философ, Ипполит Римский, Папий Иерапольский, Непот Египетский, Лактанций, Мефодий Патарский, Юлий Африкан, Аполлинарий Лаодикийский и других.
Так, Папий Иерапольский (умер в 155 году) писал: «После воскресения мертвых наступит Тысячелетнее Царство, когда Христос установит Свое Царство на земле» . Папию же принадлежит лирическое описание этого времени: «Придут дни, и уродятся виноградники с десятью тысячами лоз в каждом, и на каждой лозе будет десять тысяч побегов: на каждом побеге будет по десять тысяч гроздей (по десять тысяч виноградин каждая), и каждая даст 25 мер вина. И когда кто-либо из святых сорвет гроздь, другая закричит: «Я лучше ее, сорви меня и возблагодари мною Господа» . При этом Ириней Лионский считал речь Папия о виноградниках прекрасной и полностью принимал его идеи .
Иустин Мученик (жил в 110-165 годах) писал: «Я и другие здравомыслящие во всем христиане, знаем, что будет воскресение тела и тысячелетие в Иерусалиме, который устроится, украсится и возвеличится» .
В свою очередь, против хилиазма в ту же эпоху выступили Ориген, Александрийская богословская школа, Августин, Григорий Богослов, Ефрем Сирин и другие.
Казнь амальрикан. Иллюстрация из французской летописи 15 века
В средние века милленаризм мистифицировался (появились иоахимиты, апостолики, амальрикане), приняв одновременно антифеодальный характер . Он был официально осужден как ересь и жестоко преследовался.
В константиновскую эпоху хилиастические чаяния постепенно переносятся на Империю, христианизация которой рассматривается как исполнение пророчества. Как писал историк Евсевий Кесарийский, участники Никейского Собора, только что перенесшие ужасы гонения Диоклетиана, при виде почестей, которые им воздавал Император и его войско, размышляли, «не наступило ли уже Тысячелетнее Царство, обещанное Иоанном». В этих условиях ожидание Христова Царства на земле могло только подогревать мятежные настроения против Империи, что не раз происходило впоследствии. С другой стороны, Римская Церковь по мере углубления своей конфронтации с Империей, постепенно пришла к тому, чтобы объявить не Империю, но саму себя уже наступившим «Мессианским Царством».
Интересно отметить, что Братиды в Сакартвело (Грузия), начиная с XI века, объявили себя потомками царя Давида, а Сакартвело отождествили с Тысячелетним Царством Откровения.
Аналогично митрополит Зосима, после краха всеобщих ожиданий пришествия Христа в 1492 г. (7000 г. «от сотворения мира»), в новой Пасхалии проводит ту же мысль по отношению к Русскому государству.
Широко распространено ошибочное мнение о том, что хилиазм якобы был осужден Вселенскими соборами. В действительности Второй Вселенский Собор отверг только использование этого учения Аполлинарием Лаодикийским, который умалял Сына перед Отцом, противопоставляя временное, «тысячелетнее» царство Сына вечному царству Отца. Против этого лжеучения Собор принял добавление к Символу Веры «царствию же Его не будет конца».
В соответствии с установившейся традицией «духовного» толкования Тысячелетия многие средневековые переписчики просто выпускали те главы, в которых Ириней Лионский говорил о тысячелетнем Царстве. В первом русском издании сочинений Иринея (1900 г.) эти главы сохранены, но в библиотеках духовных академий и семинарий они зачастую были просто вырезаны.
Сильный толчок к новой волне хилиазма дал калабрийский аббат Иоахим Флорский (1132-1201) с учением о так называемом христианстве Третьего Завета. Согласно учению Иоахима, всемирная история распадается на три периода: Ветхого Завета - Царство Бога-Отца, Нового Завета - Царство Бога-Сына и грядущего Третьего Завета - Царство Святого Духа, которое наступит с 1260 года. Именно в Царстве Третьего Завета исполнятся все обетования Ветхого и Нового Заветов: люди будут обладать духовными телами, не требующими пищи; на земле победит свобода и любовь, а всякая власть отомрет за ненадобностью. Это будет тысячелетнее райское состояние на земле. Последователи гностицизма же были не до конца согласны с этим учением, так как выступали за уничтожение мира. Хилиазм Иоахима Флорского был осужден Католической Церковью на IV Латеранском соборе. Историк Норман Кон, посвятивший основательное исследование апокалиптическим движениям в Европе XI-XVI вв., называет Иоахима Флорского «самым влиятельным европейским пророком до появления марксизма». Под воздействием идей Иоахима Флорского в XIII века в Италии возникло движение флагеллантов.
Клетки на башне Церкви Святого Ламберта, в которых были выставлены тела лидеров анабаптистов, под влиянием идей милленаризма создавших в 1534-1535 годах Мюнстерскую коммуну
Милленаристские утопии сотрясали европейское общество в предреформационный период и особенно в эпоху Реформации. В эпоху Реформации произошла демистификация милленаризма. Идея Божьего царства на земле стала рассматриваться как будущая компенсация за несправедливость в этой жизни. При этом верующие стали воспринимать ее как достижимую в «посюсторонней жизни» при помощи собственных усилий .
Такое представление породило религиозно-коммунистические идеи, оказавшие влияние на общество в эпоху Крестьянской войны в Германии и Английской революции. Лидеры считали, что людей "развращает" частная собственность, а потому ее надо отменить. Это вызвало противодействие официальных церквей. После того, как лидеры Мюнстерской коммуны под влиянием милленаризма решили построить «Новый Сион» и создали теократическое государство, в основе которого лежали коммунистические принципы общности имущества и социального равенства, милленаризм был осужден лютеранской и другими реформированными церквями .
Богословие премилленаризма изменилось после Реформации. Для этого периода характерен отказ от попыток преобразовать существующее общество. Милленаризм ориентирован не вовне, а внутрь Церкви, Тысячелетнее Царство вынесено за пределы земной истории. В современном фундаментализме евангельских протестантов Второе пришествие Христа воспринимается как предстоящее буквальное историческое событие, однако идея Тысячелетнего Царства стала «очень абстрактной и неопределенной» .
Влияние хилиазма оказалось длительным и глубоким; его последний всплеск мы видим в русском Серебряном веке - в так называемом «новом религиозном сознании» (Д. Мережковский, Н. Бердяев, В. Розанов, 3. Гиппиус и др.), которое С. Н. Булгаков охарактеризовал как интеллигентскую хилиастическую секту.
Воплощение хилиастической мечты в советском искусстве. Иван Голиков, «Коминтерн», 1927
«Все социалистические утопии, надежды на наступление грядущего совершенства, на благой результат прогресса есть психологическое переживание и психологическая трансформация хилиазма» , - писал русский философ Н.А. Бердяев .
Христианская идея о царстве справедливости и благоденствия на земле много раз заимствовалась различными политическими движениями социалистического и коммунистического направления. Разумеется, ждать прихода Христа социалисты не собирались. "Рай на земле" предлагалось построить своими силами. Эта идеология ярко выражена в пролетарском гимне "Интернационал"
Никто не даст нам избавленья: Ни бог, ни царь и ни герой. Добьёмся мы освобожденья Своею собственной рукой.
Рабочие, крестьяне, будем Великой армией Труда. Земля дана для счастья людям, Прогоним трутней навсегда! Напившись крови до отвала, Стервятник пьян, и ворон сыт. Добьёмся, чтобы их не стало, И вновь мир солнце озарит!
Русский философ Николай Бердяев писал: «В хилиастическую идею вложена мечта человека о счастье и блаженстве, о мессианском пире, о рае не только на небе, но и на земле, не только в вечности, но еще в нашем историческом времени» . Он видел в этом парадокс времени и вечности. «Мы переносим на вечность, что относится лишь ко времени, - писал он. - Невозможно мыслить совершенства, полноты, цельности во времени. Мысль о совершенстве во времени вызывает томящую скуку, представляется остановкой творческого движения, самодовольством» .
Конфликт между сторонниками и противниками хилиазма вызван отчасти тем, что человек мыслит в рамках истории, он всегда внутри истории, в то время как Тысячелетнее Царство, по Бердяеву, конец истории, явление внеисторическое . «Мы повсюду оказываемся у границ, если хотим достигнуть внешних горизонтов» , - писал философ Карл Ясперс .
Иисус Христос начал Свое служение с призыва: “Покайтесь, ибо приблизилось Царство Божье”. В нынешнем веке оно не приходит видимым образом. У него нет физической столицы. Господь говорил, что Его Царство “внутрь вас есть”. Однако в веке грядущем мир ждет установление буквального Царства Христа.
Тысячелетнее царство – это название периода в 1000 лет, когда Иисус Христос будет видимо править на земле. Оно наступит после Его второго пришествия. Существует мнение, что эти 1000 лет нужно понимать аллегорически или как длительный период времени. Как следствие, сторонники таких взглядов не ожидают наступления буквального Тысячелетнего Царства.
Между тем, Писание дает нам основание для этого. В Книге Откровения 20 несколько раз упоминается, что Тысячелетнее Царство продлится тысячу лет.
“И увидел я престолы и сидящих на них, которым дано было судить, и души обезглавленных за свидетельство Иисуса и за слово Божие, которые не поклонились зверю, ни образу его и не приняли начертания на чело свое и на руку свою. Они ожили и царствовали со Христом тысячу лет”
(Откровение Иоанна Богослова 20:4)
Если бы Бог имел в виду неопределенно длительное время, Ему незачем было бы многократно повторять точные сроки.
Помимо текстов из Книги Откровения, есть другие отрывки Писания, говорящие о правлении Мессии на земле. Таким образом, мы можем понимать Тысячелетнее Царство и его продолжительность буквально.
Наступление Царства Божьего станет исполнением многих обетований Израилю. Со времен ветхого Завета Бог говорил о Мессии и Его правлении на земле. Например, в завете с Авраамом Он обещал его потомкам величие и благословение.
“…Я произведу от тебя великий народ, и благословлю тебя, и возвеличу имя твое, и будешь ты в благословение; Я благословлю благословляющих тебя, и злословящих тебя прокляну; и благословятся в тебе все племена земные”
(Книга Бытие 12:2,3)
Позже, во времена Моисея, Бог обещал евреям, что они вернутся в обетованную землю и будут владеть ей.
“и приведет тебя Господь, Бог твой, в землю, которою владели отцы твои, и получишь ее во владение, и облагодетельствует тебя и размножит тебя более отцов твоих…”
(Книга Второзаконие 30:5)
Эти заветы и обещания Бог в полноте реализует при возвращении Христа. Израиль будет собран со всего мира в свою землю, обращен к Богу и будет жить под правлением Мессии.
Согласно Священному Писанию, при Своем втором пришествии Иисус Христос станет Царем Иерусалима и сядет на троне Давида.
“Он будет велик и наречется Сыном Всевышнего, и даст Ему Господь Бог престол Давида, отца Его…”
(Св. Евангелие от Луки 1:32)
Библия описывает тысячелетний период правления Господа как время мира, радости и утешения. В этот период земля будет свободна от лишений и болезней. Вот, как об этом пророчествовал Исаия:
“Тогда волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их. И корова будет пастись с медведицею, и детеныши их будут лежать вместе, и лев, как вол, будет есть солому. И младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою на гнездо змеи. Не будут делать зла и вреда на всей святой горе Моей, ибо земля будет наполнена ведением Господа, как воды наполняют море”
(Книга пророка Исаии 11:6-9)
Наступят праведность, послушание, святость и полнота Святого Духа. Христос будет царем, а Иерусалим станет мировым политическим центром.
В это период сатана будет скован и ему не будет позволено действовать.
“И увидел я Ангела, сходящего с неба, который имел ключ от бездны и большую цепь в руке своей. Он взял дракона, змия древнего, который есть диавол и сатана, и сковал его на тысячу лет, и низверг его в бездну, и заключил его, и положил над ним печать, дабы не прельщал уже народы, доколе не окончится тысяча лет…”
(Откровение 20:1-3)
Писание говорит, что во время Тысячелетнего Царства верующие будут царствовать вместе с Христом.
“Потом примут царство святые Всевышнего и будут владеть царством вовек и во веки веков”
(Книга пророка Даниила 7:22)
Это станет одной из наград за верное служение Богу в нынешнем веке. Об этом Христос говорил, находясь на земле.
“И сказал ему: «хорошо, добрый раб! за то, что ты в малом был верен, возьми в управление десять городов”
(Св. Евангелие от Луки 19:17)
Такой подход коренным образом изменит систему управления. Базой для нее станет праведность и святость.
Кто удостоится такой чести — править вместе с Христом? Библия говорит — те, кто хранит верность Ему сейчас посреди испытаний и соблазнов. Апостол Павел наставлял молодого служителя Тимофея:
“Если терпим, то с Ним и царствовать будем; если отречемся, и Он отречется от нас”
(2 Тимофею 2:12)
Тысячелетнее Царство станет исполнением мечты человечества о справедливом и мудром правлении. Но что более важно — это исполнение многих обетований и заветов Бога с Израилем и Церковью. Наконец, это продолжение начатого на Голгофе. Христу было обещано царствовать. Ему дана всякая власть на небе и на земле. В грядущее время Он проявит ее в полноте.
Тысячелетие это есть срок не только заключения сатаны, но и одновременного наступления и продолжительности земного царствования Христа и со Христом "оживших" в первом воскресении. В отношении к сатане оно означает освобождение духовной атмосферы от давящего, растлевающего и искусительного его влияния в мире. Но это освобождение мира от сатаны, хотя и временное, сопровождается еще и другим духовным событием, именно первым воскресением и наступлением тысячелетнего царствования Христова, лишь после которого происходят последние потрясающие события в жизни этого мира. В самой идее земного царства Христа на земле видят тайное влияние иудаизма, и этого, конечно, невозможно отрицать. Однако это "влияние следует понимать не в том уничижительном смысле, какой вообще придается ему в религиозно-историческом исследовании, т. е. как о какой-то духовной инфекции, вторжении чуждых и посторонних элементов, но как продолжающееся религиозное откровение, начало которого принадлежит еще ветхозаветной церкви, хотя здесь оно, конечно, не достигло полноты и чистоты. Мысль о том, что на земле в жизни избранного народа Израиля, а через его посредство и во всем мире явлено будет Царствие Божие, с разными оттенками была свойственна великим и малым пророкам, в особенности эпохи пленения, как и послепленного периода, - у одних: Иеремии, Второ-Исаии, Малахии - в более универсалистическом понимании, у других же: Иезекииля, Аггея, Захарии, Иоиля - более партикуляристически. Затем эта общая мысль переходит и в апокрифическую письменность апокалипсисов и становится общим достоянием иудейского самосознания около нашей эры. При этом следует отметить, что продолжительность этого земного Царства Божия не ограничивается и не определяется сроком, но скорее изображается как не имеющая для себя конца во времени. Но апокалиптика здесь прямо и отчетливо не переходит в эсхатологию , но с нею сливается скорее. Это обычно связано с идеей величественного восстановления Иерусалима и храма его (вторая половина книги Иезекииля всецело этому и посвящена: Иез.11-47). Во всяком случае, представляется очень трудным и гадательным определить, как понималась длительность этого срока в раввинистической письменности: здесь имеются большие различия. Очевидно, это было предчувствием "яко зерцалом в гадании" откровения новозаветного. (Об этом см. в особом экскурсе).
За этим видением духовного мира, к которому относится низложение и закование сатаны, следует другое видение, уже из области мира загробного. Оно предваряется, как и предшествующее, таким же "и увидел" (причем "и" здесь явно означает последовательность и равносильно "после"). "И увидел я престолы и сидящи х на них, которым дано было судить, и души обезглавленных за свидетельство Иисуса и за слово Божие, которые не поклонились зверю, ни образу его, и не приняли начертание на чело свое. Они ожили " Откр.20:4 . Из этого "души обезглавленных" и "ожили " явствует, что все это видение относится к умершим, причем они разделяются на два разряда: с одной стороны, сидящие на престолах, которым дано будет судить, а с другой - души обезглавленных. Оба разряда соединяются между собой простым "и" (что дает еще один пример всей апокалиптической многозначности этого союза. Мы бы истолковали в данном случае это "и" в смысле: в частности, в том числе, включая и под. Первая категория имеет более общее значение и включает в себя вторую как часть. "Сидящие на престоле", очевидно, созвучно Дан.7:9,22 ("доставлены были престолы") и Дан.7:26 ("затем воссядут судьи"). В Новом Завете этому параллельно Мф.19:28 ("сядете и вы на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых"), а также 1Кор.6:2 сл. ("святые будут судить мир… вами будет судим мир… мы будем судить ангелов"). Однако из этих новозаветных текстов первый относится лишь к апостолам, второй же имеет общее эсхатологическое значение, которое выходит далеко за пределы суда предварительного, еще земного , о котором здесь говорится в Откровении . Поэтому приходится признать, что Откр.20:4 содержит в себе такие черты, которые не были предметом новозаветного откровения… Они относятся к участию усопших святых в судьбах истории мира, которое в Откровении и вообще раскрывается шире, нежели в других книгах Нового Завета. Идея суда, данного "сидящим на престолах", по общему контексту не означает здесь участия "оживших" в последнем суде. "κρίμα εδόθη" - "дан был суд" в данном случае относится не столько к суду, сколько к суждению или рассуждению, которое свойственно человекам относительно человеков же. Это есть внутренний, имманентный суд истории, который совершается в сознании самого человеческого рода в лице святых его избранников. Он, очевидно, имеет отношение и к предстоящему их царствованию со Христом, а следовательно, к завершению истории и в ней всего общечеловеческого дела, к предварительному подведению его итогов. Можно и так о нем выразиться, что суд этот есть совещательный, но не является тем приговором, который все-таки принадлежит Отцу, а Им вверяется Сыну, как это свидетельствуется в Иоанновом же Евангелии, в силу человечности Его в Богочеловечестве, Ин.5:27 : "Отец дал Ему власть производить и суд, потому что Он есть Сын Человеческий."
Итак, о всех этих душах говорится, что они "ожили и царствовали со Христом тысячу лет . Прочие же из умерших не ожили, доколе не окончится тысяча лет . Это - первое воскресение " ( Откр.20:4). Они выделяются этим из всего "прочего" человечества. Совершенно ясно, что "ожили " - εζησαν - не означает воскресения в теле, которое имеет совершиться для всех в конце века сего. Ожили именно души - как бестелесные, находящиеся в разлучении с телом, причем это "первое воскресение " не возвращает им их телесности. Души разумеются здесь в том их отношении к телам, как оно дано в смертном их разлучении, которое отделяет тело от души, одуховленной духом. Эта последняя связь души с духом, неразрывна и в смерти, почему дух и душа объединяются здесь и объемлются понятием "души" как единого целого, хотя и не простого, но сложного, так сказать, двойственного. Тело же, как следует заключить и из этого текста, остается мертвым и еще недоступным для духа. В чем же может тогда состоять изменение в душах, которое выражается в том, что они "ожили "? "Душа" - и в точном понимании как душа и дух в их неразрывности - бессмертна, поэтому она остается живой и в загробном состоянии. Об этом достаточно свидетельствует как Ветхий, так и Новый Завет. Однако эта жизнь души вне тела является, очевидно, ущербной, а кроме того, она может различаться соответственно загробному ее уделу. Именно в Откровении имеются в этом отношении совершенно особые, нарочитые свидетельства о загробной жизни, бессмертии не в качестве состояния обморока, но и продолжающейся в своей содержательности жизни с участием даже в земных судьбах человечества, как это явствует из ряда соответствующих текстов (см. выше). "Ожили " должно быть, таким образом, понято в общем контексте всего учения Откровения о загробной жизни. Она никогда и ни в каком из своих состояний не является полною смертью, но самое большее лишь обмороком жизни, из которого души пробуждаются в разной степени, соответственно состоянию каждой. А потому "первое воскресение " означает наибольшую степень жизни умерших и участия их в жизни живых. Эта полнота является действенною, энергетической, она определяется как участие в земном царствовании со Христом, а это означает, очевидно, их земное служение и действование. В чем оно выражается и как совершается, не открыто нам, это есть тайна будущего, которая не поддается вообще преждевременному раскрытию и остается для нас недоступна или же не нуждается в таком раскрытии. Конечно, остается здесь один общий вопрос, который в аналогичных случаях возникал пред нами и выше: ведомо ли будет это событие - первое воскресение святых - тем, которые пребывают на земле? На этот вопрос мы, очевидно, не можем дать уверенного ответа за отсутствием данных откровения и соответствующего человеческого опыта. Однако ряд наводящих размышлений склоняет нас к ответу положительному относительно того особого, исключительного образа "communio sanctorum", которым является "первое воскресение ". Если в опыте Церкви относительно жизни святых мы познаем ощутимую близость к нам загробного мира, тем более она здесь проявляется в духовной прозрачности мира, в котором - не забудем - отсутствует отравляющее дыхание сатаны, а вместе с тем совершилось приближение Христа с "ожившими" святыми Его. Это означает совершенно новую эпоху и в жизни Церкви, насколько здесь происходит частичное преодоление смерти. Поэтому она и называется "первое воскресение ". Между смертной жизнью этого мира и будущим веком воскресения находит для себя место некоторое промежуточное состояние, в котором земная жизнь объединяется - по крайней мере, для избранных - с жизнью загробной, так что на основе этого состояния возникает некая новая жизнь, нам ныне неведомая. Судя по тому, что она наступает после низвержения сатаны, самая это возможность связана с теми благодетельными последствиями для мира, которыми оно сопровождается. Действие сатаны в мире доселе, очевидно, препятствовало этому соединению, установляло границу между обоими мирами, земным и загробным. Промежуточное же состояние первого воскресения, очевидно, отличается от всеобщего, следовательно, второго воскресения. Последнее выражение прямо не встречается в Откровении , но оно предполагается чрез параллельное выражение: "смерть вторая ", "Первое" же воскресение отсутствует в других новозаветных книгах. Это выражение составляет исключительное достояние Откровения вместе и с другими его особенностями. Это, конечно, не должно умалять пророческой силы и подлинности этого прозрения, поскольку оно содержится в одной из последних, заключительных глав последней новозаветной книги, как и всей его значительности. Оно не может быть пройдено в молчании и незамеченности или же быть затерянным в каком-то растерянном бормотании, но должно быть принято во всей силе и догматической своей содержательности с включением в общую систему христианского вероучения.
Заслуживает внимания, что в Евангелии ап. Иоанна Богослова мы встречаемся также с различением воскресения и оживления. Именно в 5-ой главе мы читаем в речи Господа о воскресении: "как Отец воскрешает (точнее надо сказать здесь: пробуждает (εγείρει) и оживляет (ζωοποιει), так и Сын оживляет, кого хочет" ( Ин.5:21), - следовательно, речь идет здесь еще не о всеобщем воскресении, но об оживлении. Далее та же мысль об этих некоторых избранных продолжается так: "истинно, истинно говорю вам, что наступает время и уже наступило теперь (ερχεται ωρα και νυν εστιν), когда мертвые услышат глас Сына Божия и услышавши оживут (ζήσουσιν) ( Ин.5:25). Здесь опять говорится не о воскресении в полном смысле, но об оживлении, как и в Откровении . Для него уже наступает время с пришествием в мир Христа. И далее эта же мысль развивается так: "приходит время, когда все сущие во гробах услышат глас Сына Божия и изыдут сотворшие благая в воскресение живота, а сотворшие злая в воскресение суда" ( Ин.5:29). Не говорится ли и здесь опять о "первом воскресении" или оживлении избранных, а далее наряду с этим и о следующем за сим всеобщем воскресении, которое однако предначинается уже и теперь, ранее всеобщего воскресения в телах. (О последнем подробнее учит ап. Павел в 1Кор.15). Все это дает более сложное представление о воскресении, сначала как об оживлении, а затем и о восстании телесном. В связи с этим более сложное представление дается и о суде. Ибо если, по Откровению , умершие судимы как будто ранее всеобщего суда в воскресение на каком-то еще предварительном суде духовном, то и у Ин.5:27 говорится о суде, данном Отцом Сыну, и в связи с этим как будто только о духовном оживлении всех умерших, "сущих во гробах", которые "изыдут" (εκπορεύσονται) в воскресение жизни и осуждения. Можно спрашивать себя, тождественно ли это последнее с воскресением и всеобщим судом ( Мф.25), или же оно есть, в отношении к тому, еще загробное, предварительное, так же как и суд. Можно еще поэтому спрашивать также, не есть ли картина суда ( Мф.25) также некоторое, как бы схематическое и обратное обобщение вообще того разделения и различения, которое происходит как в загробном мире, так и по воскресении, если только уразумевать его во всем сложном контексте откровений о воскресении и о суде. По-видимому, именно последнее соответствует существу дела. К этому надо присоединить еще и другое свидетельство того же Иоанна Богослова в его Евангелии, опять-таки в той же речи Господа о воскресении. Господь говорит здесь: "истинно, истинно говорю вам: слушающий слово Мое и верующий в Пославшего Меня имеет жизнь вечную и на суд не приходит , но перешел от смерти в жизнь" ( Ин.5:24). Здесь прямо говорится, что суд не является всеобщим и для всех, потому что есть вовсе освобожденные от него, для которых прямо начинается ("перешел" μεταβέβηκεν) вечная жизнь, т. е. новая жизнь за гробом. И это также является подтверждающим ту общую мысль, что изображение суда в Мф.25 нельзя рассматривать как исчерпывающее. Оно есть приточное выражение той истины, что человечество вообще - πάντα τα εθνη - все народы , даже без различия веры, будут испытываться судом своей совести, имманентным, относительно "второй" заповеди любви к ближнему, и изживать свои грехи против этой заповеди, почему и Судия здесь именуется "Сын Человеческий". И "вечность" - одинаково как для вечной жизни, так и для "вечных мук" - относится к духовному состоянию прозревших себя во Христе, того достойных и недостойных. Вообще Мф.25 о страшном суде должно быть включено в общий контекст всех сюда относящихся пророческих текстов, а не выделяемо как основное и исчерпывающее, а в силу того подлежащее, так сказать, буквальному пониманию. Последнее, впрочем, в силу аллегоризма речи и невозможно. В связи с этим должно быть понимаемо и учение о "первом" воскресении, за которым, очевидно, должно последовать и "второе", в телах. Оно прежде всего требует догматического уразумения без уклончивого желания пройти мимо него, отговорившись тем, что "сие надо понимать духовно", как будто духовность истолкования означает непременно фактическое аннулирование текста. "Первое воскресение ", естественно, остается тайной ранее своего наступления, но тайна эта имеет раскрыться в свое время как некая новая действительность и новое откровение, которое иначе и не было бы дано в пророчестве. Мало того, это первое воскресение должно быть понято не как некоторая акциденция, подробность, которой могло бы и не быть, но как необходимая ступень на пути ко всеобщему, второму воскресению. Последнее, по смыслу пророчества, не могло бы и совершиться, минуя первое, хотя эта связь их для нас теперь остается еще сокрытой, впрочем, как и все вообще, относящееся к воскресению и жизни будущего века, включая сюда и век предбудущий, "тысячелетний". Это первое, и в этом смысле предваряющее воскресение по тексту Откровения неразрывно связано с участием "оживших" в царствовании со Христом тысячу лет . Как всеобщему воскресению предшествует воскресение первое , так и наступление Царства Христова в мире предваряется тысячелетним царствованием святых на земле. И этому последнему, поскольку оно связано с первым воскресением, тем самым также усвояется некоторый промежуточный, загробно-земной характер. Так и у ап. Павла ( 1Кор.15:22-25) воцарение Христа в мире совершается в известной последовательности и, так сказать, постепенно, даже с намеком, который можно связать с учением о первом воскресении: "как во Адаме все умирают, так и во Христе все оживут , каждый в своем порядке: первый Христос, затем Христовы, в пришествии Его, а затем конец, когда Он предаст Царство Богу и Отцу, когда Он упразднит всякое начальство и всякую власть и силу, ибо Ему надлежит царствовать, доколе низложит всех врагов под ноги Свои". Все Откровение посвящено изображению этого воцарения Христа в мире, для которого однако последним, заключительным актом явится тысячелетнее царство святых со Христом, их блаженный удел. Они и ублажаются в особом (шестом) макаризме Откровения: "блажен и свят имеющий участие в первом воскресении: над ним смерть вторая не имеет власти, но они будут священниками Бога и Христа и будут царствовать с Ним тысячу лет " ( Откр.20:6). Участие в первом воскресении выражается прежде всего в том, что над ними "смерть вторая " не имеет власти. Этим вводится новое догматическое понятие, свойственное также лишь Откровению: это - смерть вторая . В полном объеме мы будем останавливаться на нем ниже ( Откр.20:14), в данном же контексте оно в применении к святым, очевидно, означает здесь особую, сугубую силу бессмертной жизни, которая проявится в них ранее телесного воскресения, и она их ограждает от мертвящего дыхания смерти. Далее о них говорится, что они "будут священниками Бога и Христа", ιερεις του θεου και του Χριστου. Это и (Бога и Христа) в данном случае может быть одинаково понято как в смысле отождествления: Бога-Христа, так и в смысле различения: Бога-Отца и Христа (ср. Откр.1:6 : "Христу, соделавшему нас царями и священниками Богу и Отцу Своему, слава и держава во веки веков. Аминь"). В первом смысле Христос определяется как Сын Божий, Второе Лицо Св. Троицы, Божественная Ипостась, Бог; во втором же смысле как Богочеловек, Сын Божий, сшедший с небес, воплотившийся и вочеловечившийся, единая Ипостась в соединении двух природ, Божеской и человеческой. "Священство" же святых следует, очевидно, понимать здесь не иерархически, в смысле священного сана, но в том общем смысле помазанности Духом Святым, которое свойственно всему христианству, о чем говорится у Иоиля в словах его, примененных ап. Петром в речи на Пятидесятнице ( Деян.2:17 - Иоил.2:28-30). Если искать сакраментального выражения этой мысли, то она может быть связана с двуединством крещения и миропомазания, которое в известном смысле есть таинство всеобщего царственного священства . О последнем же выразительно свидетельствует ап. Петр, обращаясь ко всем верующим, без различия пола и даже возраста: "вы род Божий, царственное священство , народ святый, люди, взятые в удел" ( 1Петр.2:9). Нет никаких оснований думать, чтобы в Откровении именование священников Бога и Христа относилось бы лишь к иерархическому священству, и чтобы им одним ограничивалось число участников первого воскресения. Для этого не имеется никаких указаний. Напротив, оно включает в себя, несомненно, всех, его достойных. Единственной чертой, особо выделенной здесь, является только мученичество , исповедничество ("обезглавленных за свидетельство Христа" и далее Откр.20:4), а это не имеет прямого отношения к иерархическому священству. Поэтому и священниками здесь называются все святящиеся во Христе и удостоенные от Него, так сказать, ответного освящения, как бы духовного рукоположения. Царственное священство дается здесь всем участникам первого воскресения. Это всеобщее священство не отрицает и даже не умаляет в своем собственном значении священства иерархического, но оно, являясь как бы независимым от последнего, постольку его ограничивает, ставит наряду с ним иное, всеобщее священство, которое имеет силу в Царствии Божием в жизни будущего века. Здесь оно относится лишь к участникам первого воскресения в тысячелетнем Царстве Христовом, во всеобщем же воскресении оно простирается и во веки веков. Сюда применимо откровение апостольское: "Ему надлежит царствовать, доколе низложит всех врагов под ноги Его… когда же все покорит Ему, тогда и Сам Сын покорится Покорившему Ему все, да будет Бог все во всем " ( 1Кор.15:25-28). Это всеобщее "покорение" чрез освящение и будет царственная сила всеобщего священства, чрез которое Бог будет "всяческая во всех". В этом всеобщем священстве как бы растворяется священство иерархическое, которое имеет свою силу для земных путей строительства Церкви, но в грядущем Царствии Божием уподобится ветхозаветному священству, поскольку оно упразднилось в новозаветном. Это и явится исполнением пророчества Иоилева, словами которого ап. Петр выразил силу Пятидесятницы, имеющую раскрыться и на протяжении всей земной истории новозаветной Церкви. Однако оно завершится лишь в Царствии Христовом, начиная с первого воскресения, в воскресении всеобщем, и после него во веки веков.
Итак, участникам первого воскресения обетованно быть священниками Бога и Христа. Но это священство - не иерархическое, но всеобщее - нераздельно сопряжено и со всеобщим пророчеством (о котором и говорится у прор. Иоиля и в речи ап. Петра : "и будут пророчествовать сыны ваши и дочери ваши, и старцы ваши сновидениями вразумляемы будут. И на рабов Моих и на рабынь Моих излию от Духа Моего и будут пророчествовать"). Сыны же Царствия Божия вместе с дарами пророческого и священнического служения и в нераздельности с ними примут участие и в царственном служении Христа, на путях Его воцарения: "будут царствовать с Ним тысячу лет " именно и должно быть понято в таком смысле. Содержание 20-ой главы относится еще к тому состоянию мира, когда Христос, хотя и воцаряется в нем, но еще не до конца, как об этом свидетельствует еще новое освобождение сатаны вместе с восстанием народов - Гога и Магога - против Христа ( Откр.20:7,8). Таким образом, выражение: "будут царствовать" ( Откр.20:6) не означает "станут уже царями", но еще будут воцаряться вместе с Ним. Им приписывается некое активное участие в этом воцарении со Христом. В чем может состоять и как выражаться это царствование, также есть тайна грядущего. Мы не можем не отметить однако, что это воцарение не будет сопровождаться войной, которая временно - именно на тысячу лет - уже миновала, и сатана - также временно - обессилен. (Здесь приходит на мысль пророчество Исаии и др. о торжестве мира на земле). Следовательно, воцарение со Христом предполагает уже не только усилия противоборства злу, но и торжества добра. Это есть положительное строительство Царствия Христова на земле, которое приуготовляет воцарение Христово во Втором Его пришествии. Таким образом, здесь содержится в высшей степени важная догматическая мысль о Богочеловеческом синергизме в применении к последним судьбам мира и воцарении Христова, согласно проявлению двух воль и энергий, Божеской и человеческой. Это воцарение является делом не только Божественным, но и человеческим, и не только чрез соединение двух природ и двух воль в Богочеловеке самом, но и в собственном существовании человеческого естества. Вся земная история человечества, поскольку она символизируется в Откровении , есть такое синергическое уготовление Царствия Христова и Его нового пришествия в мир. Тысячелетнее же Царство Его есть одно из заключительных звеньев в этом уготовлении, если еще не последняя, то уже предпоследняя ее страница. При этом то, что здесь говорится о воцарении участников первого воскресения в воцарении Христовом, и именно только о них, не может, конечно, означать неучастие живых, которых застает тысячелетнее царство еще на земле. Но здесь прямо и положительно говорится о новом участии святых, пребывающих еще в загробном мире, вместе, конечно, со всею земною Церковью в этом строительстве Царствия Христова. Во всяком случае, здесь свидетельствуется о наступлении новой, небывалой еще эпохи в жизни мира, которая на языке Откровения и называется тысячелетним царством Христовым.
Это и подводит нас теперь вплотную к основному и общему вопросу: как же следует относиться к этому учению о тысячелетнем царстве святых и первому воскресению? Отношение исторической Церкви к этому пророчеству в высшей степени знаменательно: в общем его можно выразить так, что она не установила к нему никакого определенного и окончательного догматического и экзегетического отношения. История догмы знает отдельные частные мнения, притом различные до полной противоречивости, однако не было и нет еще определения церковного. Этот вопрос не был никогда предметом догматического обсуждения соборно, как будто незначащий и его не заслуживающий. Это равнодушие и незамечание, конечно, не может быть случайным, в особенности принимая во внимание, что учение о тысячелетнем Царстве Христовом есть яркая и ослепительная звезда на догматическом горизонте, потрясающее откровение в Откровении апостола Иоанна. Между тем до сих пор остается впечатление, что учители церковные не только не замечают ее, но и как бы не хотят заметить, закрывают глаза, как будто его… боятся. Но так как Церковь непогрешима, хотя и могут погрешать и ошибочностью, и ограниченностью суждения люди церковные, то это ее молчание мы должны понимать так же, как некоторый положительный ответ. Мы его истолковываем в таком смысле, что в этом пророчестве содержится некая тайна, которая еще не раскрыта, ибо для того не пришли времена и сроки , подобно тому как и ветхозаветные пророчества о Христе в течение веков хранились в Церкви во всей непонятности для своих современников, а может быть, и даже - во всей своей силе - и для самих пророков, для того, чтобы воссиять миру в своем новозаветном исполнении. Также и в Новом Завете имеются отдельные пророчества, относящиеся к грядущим судьбам церкви, которые еще не звучат для нас со всей своей силой, остаются непоняты и неуслышаны. Сюда относятся преимущественно пророчества, относящиеся к грядущим судьбам мира и церкви. В этом смысле и вся книга Откровения в известной степени и доселе остается еще запечатанной для будущего. Это и выражается в том, что она (как было отмечено выше) не имеет для себя должного и соответственного богослужебного употребления и в церкви как будто замалчивается. И если еще просачиваются в богослужебный язык отдельные речения и образы Апокалипсиса, то тщетно, конечно, мы стали бы здесь искать чего-либо относящегося к первому воскресению и тысячелетнему царству. Можно подумать, что здесь сохраняет силу то равнодушно-недоверчивое отношение к Откровению как к такой книге, которая, будучи сама по себе и не нужна для христианского учения, попала в канон по исторической случайности, как наследие иудаизма с его апокалиптикой. Она в свое время погубила Иудею вместе со святым градом тем, что поддерживала в ней утопические мечтания и разрушительную революционность. Нам же теперь с нею как будто и нечего делать. Однако так как подобный своеобразный нейтралитет замалчивания невозможен по отношению к священной книге, запечатленной притом именем евангелиста Богослова, то в качестве положительного ответа на естественные о ней вопрошания даются толкования, иногда странные и явно неудовлетворительные, хотя отдельные из них и бывают запечатлены именами авторитетных толковников, однако между собою противоречивых. Все это объясняется, может быть, еще и тем, что не наступила еще историческая зрелость, в свете которой получают все свое значение образы и пророчества этой единственной новозаветной пророческой книги. Апокалипсис в этом смысле есть книга пророчеств не только о грядущем и не только о том, что было , но и "что будет после сего " ( Откр.1:19), но и для грядущего. Последнее еще не наступило во дни его написания. Ведь сколько бы грандиозными ни казались образы и события, которые непосредственно созерцались самим тайнозрителем, а еще более его современниками, они понимались и измерялись масштабами своего времени. Для нас теперь эти измерения стали уже недостаточными пред лицом всей дальнейшей истории, как и нашей современности. Притом и все ее свершения не только еще не закончились, но и не дошли до своего зенита. Не сравнивая своей эпохи с первохристианской, при всей ее по-своему единственности, мы не можем не сказать, что исторически теперь мы стали зрелее, чем она, и многое уже изменилось. В частности, для нас потеряла свою исключительность Римская империя вместе с "вечным городом", сошедшим на положение одного из европейских провинциальных центров, и его образ имеет лишь типологическое и символическое значение. Продолжающаяся же история есть раскрывающийся историко-догматический комментарий к Апокалипсису, который нужно уметь постигать, причем далеко не известно, наступило ли уже и для этого время. В состоянии же экзегетической и еще более догматической растерянности естественным является бегство в мнимую "духовность" понимания, упраздняющую фактически самую силу пророчества.
Хотя и никогда не было согласного понимания тысячелетнего царства Христова, однако в первые два-три века нашей эры можно считать преобладающим понимание конкретно-историческое, относящее его к определенному событию или эпохе. Такое понимание кроме Керинфа из церковных писателей мы находим у св. Иустина Мученик а, у св. Иринея, св. Ипполита, Тертуллиана, еп. Мефодия Олимпского, Викторина, Коммодиана, Лактанция и др. Обычно видят в этом влияние иудаизма, да и, действительно, трудно его отрицать, принимая во внимание широкое и господствующее распространение его хилиастических идей вместе, конечно, с соответствующим циклом сюда относящихся пророчеств Исаии, Иезекииля и др. Отличительной чертой такого понимания хилиазма является его земной и чувственный характер. Таково, несомненно, учение прежде всего таких авторитетных и ублажаемых Церковью святых писателей, как св. Иустин и св. Ириней, которые, несомненно, были в этом смысле хилиастами. Теперь их представления кажутся до известной степени детскими и наивными и, во всяком случае, даже нуждающимися в известной спиритуализации. Они имеют лишь показательное значение в качестве свидетельства о том, в какой степени возможно было отклоняться при толковании в эту сторону, не навлекая на себя церковного осуждения, хотя сейчас, разумеется, такое понимание было бы невозможно и недопустимо. Однако в принципиальном и методологическом смысле оно сохраняет свое значение и теперь и должно в полной мере учитываться в полноте церковного предания, сюда относящегося. Оно не может быть просто отброшено и позабыто, так сказать, за негодностью. Но в то же время хилиазма не знают Климент Александрийский, как и Климент Римский, Эрм, св. Киприан, Ориген, общему спиритуалистическому направлению мысли которого он, конечно, менее всего соответствует, Дионисий Александрийский и преп. Ефрем Сирин . В IV веке на западе сторонниками хилиазма являются Викторин, как и Сульпиций Север; отношение св. Амвросия Медиоланского остается неясным. Но решительными противниками его являются бл. Иероним и бл. Августин , согласно общему духу своего богословия, так же как и Тихоний. Последнее мнение восторжествовало как на западе, так и на востоке. В первом случае это связано с клерикально-папистическим характером западного христианства, для которого было легко принять общую идею бл. Августина о том, что тысячелетнее царство есть католическая церковь. Эта сознательная или полусознательная связь августинизма с Ватиканским догматом в католическом богословии распространяется и на отношение к вопросу о первом воскресении и тысячелетнем царстве, которое и состоит в том, чтобы иметь папу в Ватикане. Подобная же тенденция в восточном богословии связана с общим преобладанием в нем аскетически-спиритуалистических черт, причем к этому присоединилась еще константиновская идеология о связи церкви и государства. Последняя же молчаливо клонила также к тому, чтобы находить тысячелетнее царство, если не в Ватикане, то в Цареграде, а позднее в Москве, Петербурге. Конечно, в настоящее время оно отсутствует "за ненахождением адреса" (однако мистическая концепция "Белого Царя", свойственная русскому православию, как и некоторые ранние идеи Вл. Соловьев а, отличаются иным, уже хилиастическим характером). Протестантское богословие оказалось свободно от тех предпосылок, которые препятствовали уразумению пророчества о тысячелетии в его существе, но оно лишено к тому достаточных общеэкклезиологических оснований. Поэтому оно не противится частным мнениям в пользу его и не понуждает насиловать священного текста в угоду предубеждению. Поэтому здесь мы встречаем богословские мнения отдельных экзегетов, в общем принимающих пророчество о тысячелетнем царстве, хотя и бессильных его реализировать в общем догматическом контексте (таковы Charles, Zahn и др.). Таково положение этого вопроса и в настоящее время, когда история, можно сказать, настойчиво вопрошает о значении учения о тысячелетнем царстве: вопрос все еще остается неуслышанным и неотвеченным. Очевидно, должны произойти не только еще не совершившиеся события, но и догматические сдвиги как в восточном, так и в западном богословии, которые его освободят к творческому и дерзновенному восприятию пророчества. Ибо для этого нужно иметь не только букву его перед собой, но и в себе пророчественный дух, который фактически остается под некоторым духовным запретом или подозрением. До сих же пор отношение к Апокалипсису именно отличается преобладанием внимания к букве при отсутствии животворящего духа. Внешнее экзегетическое его изучение, как и всего вообще священного текста, достигает совершенно исключительного совершенства. Наука о нем стоит на небывалой высоте, дух же все еще остается непробужден. Пробудится ли он теперь перед лицом самого апокалипсиса жизни?
Господствующая же мысль богословской экзегезы теперь сводится к тому, что пророчество о первом воскресении и тысячелетнем царстве Христовом на земле не относится к новому событию и откровению Церкви в земной истории, имущему для себя свои времена и сроки . Оно есть просто иносказание о действенности Церкви на земле от начала и во все времена. Таким толкованием фактически просто вычеркивается 20-ая глава Откровения , взятая во всем ее собственном контексте. Можно сказать, что защитное богословие, само будучи чуждо пророчествования, фактически ведет здесь прямую борьбу против пророчества насилием над священным текстом, но еще более против его основного смысла, который, очевидно, состоит в том, что воскресений не одно, но два: первое и второе, равно как и пришествий Христа в мир также не одно, но, по крайней мере, два - к тысячелетнему царствованию на земле и ко всеобщему воскресению и преображению мира в Парусии (а потому и схождений небесного Иерусалима также не одно, но два, как мы это увидим ниже). Конечно, это учение представляет собой нечто отсутствующее в других книгах новозаветного откровения или же имеющееся только намеками. Это пророчества о том, "чему надлежит быть вскоре" ( Откр.1:1) или "что будет после сего" ( Откр.1:19), настолько отличается от традиционного представления, принятого в богословии, что требуется его пересмотр, для того чтобы вместить это новое пророчество, или же остается от него укрыться, его не заметить или перетолковать. Так именно и делается в традиционной богословской доктрине, которая знает лишь прямой и непрерывный путь от Вознесения Христова до антихриста, после чего катастрофически наступает конец мира и второе пришествие Господа.
Апокалипсис же между тем и другим помещает еще особое пришествие Господа в мир (и даже не одно), подготовляющее Парусию. Все содержание Апокалипсиса сводится, в сущности, к раскрытию этого подготовления, является изображением пути к нему. Есть в Слове Божием два откровения о конце истории и мира: первый - имманентно-исторический как внутреннее созревание, и второй - трансцендентно-катастрофический, связанный с Парусией, с тем новым действием Бога в мире, о котором говорится: "се творю все новое" ( Откр.21:5). Между тем и другим откровением о конце истории и о Парусии существуют общие черты, именно к нему ведет трагический путь созревания пшеницы и плевел, борьба князя мира сего со Христом; одно является предусловием другого. В общей историко-эсхатологической перспективе оба пути сливаются воедино и между собою как бы не различаются. В таком именно ракурсе оба они изображаются в "малом апокалипсисе" у синоптиков, в частности Мф.24-25 . То, что излагается в 24 главе Мф.24 , хотя и отличается в подробностях и стиле от соответствующего содержания Откровения 6-19 гг., однако, во многом по существу и совпадает, как и с соответствующими главами апостольских посланий: 1Фес. и 2Фес. , 1Петр. и др. Однако здесь утверждается трансцендентно-катастрофический характер Второго пришествия именно в его внезапности и неожиданности (Мф.24:42-44 ; Мк.13:32,33), подобно пришествию жениха в нощи. У Мф.24 заведомо и как бы преднамеренно сливаются и смешиваются два плана: исторический и эсхатологический, разрушение Иерусалима и краткая, по-своему апокалиптическая схема мировой истории с концом мира в едином, но бесконечно многозначном мистическом трансцендентном "тогда" ( Мф.25:34).
Это заведомое смешение планов, конечно, имеет для себя основание в единстве мирового и исторического процесса, который имеет общую устремленность к своему исходу, к преодолению и концу. Вообще между философией истории и эсхатологией существует такое соотношение, что последняя в себе вмещает, растворяет и поглощает первую, и однако история отнюдь не упраздняется эсхатологией в своей действительности, не вычеркивается из бытия, но сохраняет всю свою силу в качестве предусловия конца, которое необходимо предшествует Парусии. Поэтому малый Евангельский и вообще новозаветный апокалипсис должен быть понят в связи и единстве с Апокалипсисом Иоанна. Первый дает в себе место для последнего, его вмещает. Однако для этого необходимо понимать одно в связи с другим в одном общем контексте, насильственно одно другим не вытесняя. Как пророчества Ветхого Завета должны быть понимаемы в связи и в общем контексте с новозаветными, так же и Откровение Иоанново о том, чему надлежит быть "после сего", есть как бы дополнение или послесловие, новейший завет в Новом Завете, как это и соответствует его заключительному месту в Библии. Поэтому как по общебогословским, так и по экзегетическим соображениям мы считаем господствующее аллегорическое толкование пророчества о тысячелетнем царстве и первом воскресении непозволительным насилием над священным текстом и постольку угашением пророчества, которое проистекает из предубеждения или же из духовной робости и косности. Следовательно, мы должны искать прямого его уразумения, которое бы его не обессиливало. Первую часть 20-ой главы, 1-6 , относящуюся прямо к скованности сатаны и тысячелетнему царству, надо прежде всего включить в общий контекст последних, заключительных глав Апокалипсиса, с которыми она составляет одно целое, связанное единством плана и содержания. Именно в начале 20-ой главы очень кратко говорится о наступлении новой эпохи в жизни Церкви и всего человечества, дается лишь ее как бы заголовок, более же подробное содержание излагается в последних главах, 21-ой и отчасти 22-ой Откровения . Однако непосредственное продолжение текста здесь как бы нарушает общую последовательность в раскрытии этой темы. Сначала говорится о тысячелетии, далее - о конце мира и суде, а затем снова возвращается первая тема. Эта непоследовательность и как бы беспорядочность теснящихся и громоздящихся друг на друга разных образов представляет, конечно, немалую трудность для экзегезы. Однако здесь остается подчиниться этой непоследовательности самого текста.
Итак, тысячелетнее царство есть определенная эпоха в истории Церкви, которая имеет для себя начало и конец , и это находится в связи с событием в духовном мире, именно связанностью сатаны. Можно спросить себя еще, есть ли в других пророческих ветхо- и новозаветных предварениях нечто, что может и должно быть приведено в связь ее связанностью сатаны и наступлением тысячелетнего царства. По нашему мнению, на это может быть дан лишь один определенный ответ: здесь приходится вспомнить пророчество ап. Павла Рим.11:26 о спасении всего Израиля и его обращении ко Христу. С одной стороны, совершенно недопустимо, чтобы перед лицом тысячелетнего царства святых оставалось еще упорствующее неверие Израиля, в бессилии пред совершением этого самого важного и последнего дела в истории. В то же время нельзя не признать, что именно обращенны й Израиль вольет новую силу жизни в христианство, которая необходима для полноты его дела и истории. Само это обращение есть уже факт эсхатологический, знаменующий приближение истории к ее концу, и поэтому остается сблизить его по времени с наступлением тысячелетия или даже отождествить с ним. В Откровении мы не имеем указаний на это, но естественным является отнести окончательное наступление этого события именно к этому времени скования сатаны, хотя начаться в истории оно могло и раньше.
Тысячелетие имеет для себя не только начало в истории, но и конец, как об этом прямо и сказано: "когда же окончится тысяча лет , сатана будет освобожден из темницы своей" ( Откр.20:7). Что именно означает здесь это освобождение сатаны из своей темницы, здесь не сказано, остается тайной смотрения Божия. Но, очевидно, миру надлежит испить до конца горькую чашу сатанинских искушений и пройти до конца чрез все тяготы борьбы с ними. Бог попустил полноту искушений для праведного Иова, как не отклонил их даже до крестной смерти, для возлюбленного Сына Своего. И если вообще змий был впущен в рай и не возбранен от обольщения праотцев, с которого началась вся скорб ная история падшего человека, то и здесь, в конце истории, надлежит ему последний раз искуситься последним искушением. Здесь прямо и говорится о таком действии сатаны: "выйдет обольщать народы , находящиеся на четырех углах земли, Гога и Магога, и собирать их на брань; число их как песок морской " ( Откр.20:7). Кто эти Гог и Магог? Это - одно из библейских выражений (подобно как Армагеддон) в Апокалипсисе, для обозначения стихийного множества народов, воодушевляемых сатанинским богоборством. Экзегеты приискивают к тому и исторический комментарий в образах народов, выступавших в истории. Это есть символическое имя воинствующего вселенского безбожия - "народы , находящиеся на четырех углах земли", их последнее и всеобщее восстание, пророчествованное псалмопевцем: "князи людстии собрашася вкупе на Господа и на Христа Его" ( Пс.2:2). Обширность этого восстания свидетельствуется в словах: "число их как песок морской " ( Откр.20:7). Оставляется ли при этом место для "святого остатка" верующих, сохранившихся на земле в этот последний и страшный час истории? Или же вся земля будет объята неверием и безбожием, как думают некоторые экзегеты? (Charles II). Прямого указания на это нет. Однако если сопоставить этот текст с Мф.24:22 , где говорится об избранных, ради которых "сократятся дни те", то следует допустить, что Церковь, хотя и объединяющая лишь малую часть человечества в конце мира, будет еще иметь на земле верное, хотя и малое стадо. Количественно малое, оно будет духовно великим и могучим настолько, чтобы вызывать к себе ненависть господствующего большинства и стремление погубить его. Это символически выражено в следующем стихе ( Откр.20:8): "и вышли на широту земли и окружили стан святых и город возлюбленный". "Широта земли" есть вселенная, с которой и собираются народы , с четырех углов земли. Это есть некое духовное, культурное и социальное многоединство, отъединяемое ненавистью к Церкви, вселенская противоцерковь. Однако остается еще тот "стан святых", который они и окружают. "Город возлюбленный", естественно, здесь означает Иерусалим как духовную столицу тысячелетнего царства.
Что означает это последнее в истории духовное событие - именно "окружение стана святых и города возлюбленного", который не перестанет, однако, оставаться центром мира? Это есть образ, который в величайшей своей краткости не может быть раскрыт в какой-нибудь конкретности, и нам остается здесь покориться этому божественному умолчанию. Означает ли оно, что само событие это остается еще в такой исторической дали, которая естественно препятствует его узрению, кроме как в самом общем силуэте, как бы тени грядущих событий? Конечно, это же можно сказать в известной мере относительно и других апокалиптических символов, в своей таинственности не поддающихся переводу на язык конкретной истории (к чему так настойчиво стремятся экзегеты). Однако: нельзя не отметить, что образы Откровения вообще становятся все схематичнее и абстрактнее по мере приближения к концу. В особенности же это приходится сказать о всей 20-ой главе, представляющей собою эпилог истории (за ним следует уже эсхатология). Означает ли эта схематичность образов, что последние времена мира и должны оставаться в такой сокровенности? Следует при этом вспомнить, что ведь и малый Евангельский апокалипсис отличается подобными же чертами, хотя и нисколько иначе: именно там ( Мф.24-25 с параллелями) мы имеем как будто преднамеренное смешение черт, относящихся к близкому, срединному, дальнему и самому последнему - от разрушения Иерусалима чрез трагические пути истории к концу мира и Второму пришествию. Постольку здесь можно, наблюдать разные проявления одного и того же закона апокалиптической и эсхатологической перспективы.
Во всяком случае, здесь остается смиренно ограничиться установлением лишь общего смысла образа. В ст. 8-ом ( Откр.20:8) обозначается новое и последнее торжество зла и безбожия, которое выступает в сознательной борьбе и противлении Церкви, в стремлении совершенно ее искоренить, изгнать христианство из мира и сделать его окончательно безбожным царством князя мира сего, который идет к окончательному воцарению. Но чрез это-то и наступает последний и величайший мировой кризис, за которым следует окончательная катастрофа. Если можно и здесь применить понятие синергизма, то приходится сказать, что и конец мира наступает синергически, не только прямым действием воли Божией над миром: "се творю все новое" ( Откр.21:5), но и внутренней смертью мира и его разложением, с достижением окончательной зрелости падающего с древа жизни плода. Этому параллельно, если не по буквальному тексту, то по общему смыслу, и пришествие Христово в малом Апокалипсисе, Мф.24-25 .
Итак, последнее восстание народов против Церкви выразится в окружении стана святых и города возлюбленного, т.е. Иерусалима как средоточия тысячелетнего царства. Образ Иерусалима в Откровении относится к разным временам и разным состояниям. В Откр.11:8 он есть "великий город, который духовно называется Содом и Египет, где и Господь наш распят"; на улицах его оставлены будут трупы двух свидетелей, убитых зверем. Теперь же он есть "город возлюбленный" ( Пс.77:68 , Пс.98:2 ; Ос.2:23), образ вселенской Церкви. Окружение Иерусалима знаменует здесь какое-то решительное и окончательное выступление обольщенных сатаною против нее. Уже не чрез зверя и лжепророка, но сам сатана в открытом бою возглавляет все человечество, кроме "избранных" ( Мф.24:22). И на этот зов отвечает уже само небо: "и ниспал с неба от Бога огонь и пожрал их" ( Откр.20:9). Этот образ также в применении к Гогу и Магогу мы встречаем у Иез.38:22 , см. и всю главу 39 . Конечно, здесь эти образы осложнены ветхозаветной географией и историей, но им предшествует в гл. 37 воцарение Бога на земле: Иез.37:23-28 . Как следует понимать этот образ, при краткости своей достигающий наибольшей силы и выразительности? Конечно, его невозможно понять буквально, он звучит мифологически. Подобно тому, как восстание народов есть прежде всего движение духовное, а не политическое (даже если и допустить, что оно выражается в каких-либо действиях военно-политических, что не невозможно), так и ответный огонь, ниспадший с неба от Бога и "пожравший" их, не принадлежит к явлениям природного мира, даже если он и в них отражается, но означает скорее событие характера духовного. Этот огонь, ниспавший с неба, можно понять прежде всего не физически, но метафизически : он означает эсхатологический трансценз, который отделяет мир сей от нового мира ("се творю все новое"), знаменует онтологический порог, который в разных новозаветных текстах символизируется как огонь или чрез него прохождение: 2Петр.3:7 ("сберегаются огню на день суда"), "стихии же, разгоревшись, разрушатся, земля же и (все) дела на ней сгорят" ( 2Петр.3:10) "огонь испытает дело" ( 1Кор.3:13), "в огне совершающего отмщение" ( 2Фес.1:8), "пришествия дня Божия, в который воспламененные небеса разрушатся и разгоревшиеся стихии растают" ( 2Петр.3:12), Мф.13:40-42 образ сожжения в огне плевел, соблазны и беззакония ввергаются в "пещь огненную"). Пожрание огнем означает не умерщвление в смысле земной смерти, но прохождение чрез огонь к будущему веку воскресения и суду Божию с прекращением жизни этого века. Нельзя делать отсюда заключения, что к концу века земля опустеет и обезлюдеет (как делает Charles 1. с. II, 189). Напротив, конец мира и Второе пришествие, хотя оно предваряется и совершается во внезапности своей чрез воскресение умерших и "изменение" живущих, но их наличие тем самым предполагает: "не все мы умрем, но все изменимся, во мгновение ока в последней трубе" ( 1Кор.15:51,52). Ср. 1Фес.4:15-17 "мы, живущие, оставшиеся до пришествия Господня, не предупредим умерших… мертвые во Христе воскреснут прежде… потом мы, оставшиеся в живых, вместе с ними восхищены будем на облаках в сретение Господу".
Вообще Откровение следует брать в общем новозаветном контексте, а в частности, и его эсхатологические тексты как его не отменяющие, но или восполняющие, или же по-иному выражающие. Поэтому и Откр.20:9 следует понимать как особое выражение общей эсхатологической катастрофы, которая по-иному, в другом, так сказать, ракурсе, описывается в других пророчествах. Огонь здесь одновременно означает и преображение во всеобщем воскресении, и осуждение, сожжение его достойного, т. е. суд, который в 25 гл. Мф. изображается в иных образах.
Далее этот же трансценз мира, который есть и суд над ним, особо, изображается в применении к диаволу: "а диавол, прельщавший их, ввержен в озеро огненное серное, где зверь и лжепророк, и будут мучиться день и ночь во веки веков" ( Откр.20:10). Здесь обращает на себя прежде всего внимание это сопоставление диавола со зверем и лжепророком, которое до известной степени дает ключ к пониманию этого текста. Зверь, как и лжепророк, сами по себе не суть личности, но выражают собою общие духовные начала жизни, определяющие собой не только отдельные личности, но и целые общества. Им не может быть приписана вечность в каком бы то ни было смысле. Напротив, их ждет горение и сгорание, т. е. полное уничтожение. Это уничтожение относится прежде всего к самим этим духовным началам безбожия и богоборства, которые будут обличены в своей ложности и пустоте новым Богоявлением, уже самим собою их устраняющим. Они выжигаются из душ их носителей, отдельных личностей, которые, тем самым, если и спасаются, то как бы из огня ( 1Кор.3:15). Но что же следует сказать о самом диаволе, "прельщавшем их" ( Откр.20:10)? Конечно, его вдохновение и дела также подлежат уничтожению, они сгорят в "озере огненном и серном". Но именно то, что диавол вместе с зверем и лжепророком и, так сказать, как бы на равных основаниях с ними ввергается в озеро огненное , свидетельствует о том, что это не имеет окончательного эсхатологического значения. Иными словами, это не говорит об окончательной судьбе самого диавола и не содержит ни отвержения, ни отрицания апокатастасиса и относится не столько к последней судьбе сатаны, сколько сатанизма. Иначе, сатана и не был бы уравнен с зверем и лжепророком по месту, "где οπουκαι" они вместе находятся. И вообще это относится к итогу истории , на грани будущего века, так сказать, ликвидации злого начала, но не к последней судьбе и суду. Правда, здесь сказано еще: "и будут мучиться во веки веков", что католическая экзегеза принимает, конечно, в смысле бесконечности мучений. Однако следует всячески противиться такой экзегезе "во веки веков", которая, во всяком случае, не есть единственно возможная.
Итак, "мучение днем и ночью во веки веков" означает предание окончательному упразднению и уничтожению ложного и злого начала жизни к концу мировой истории, на грани ее конца и начала нового века, царствия Христова. Можно спросить себя: на протяжении Откровения уже не раз говорится об этом поражении злых сил, хотя и не в одинаковом общем, контексте. Так, сюда относятся Откр.14:2,5,20 , даже Откр.11:19 ; Откр.19:11-21 . Как понимать это повторение одной и той же темы и мысли? Означает ли оно многократность события, или же все это есть "рекапитуляция" одного и того же свершения? Трудно со всей уверенностью ответить на этот вопрос: за положительный ответ говорят черты сходства, которые позволяют, во всяком случае, видеть здесь созревание одного общего итога на протяжении истории, но против того говорит различное место, занимаемое этими повторениями в контексте.
Со 11-го стиха 20-ой главы начинается новая тема - о суде. "И увидел я великий белый престол и Сидящего на нем, от лица которого бежало небо и земля, и не нашлось им места". Этот образ Сидящего прямо повторяется в Мф.6:4,6,14,18 ; Мф.18 , где говорится о воздаянии от Отца. Ап. Павел приписывает суд то Христу ( Рим.14:10 : "все мы предстанем на суд Христов", ср. 2Кор.5:10), то Рим.14:12 : "каждый из нас за себя даст ответ Богу", т. е. Отцу. Можно ли соединить оба эти понимания, хотя между собой как будто и противоречащие? Да, можно и должно. Отец, как начальная Ипостась, есть Первоисточник всякого тварного бытия во всех его состояниях, но Сын, как богочеловеческая Ипостась, является откровением Отца в мире, в частности и в судьбах его, и в суде. К этому можно присоединить и молчаливое, но действенное участие в жизни мира и Третьей ипостаси как совершительной. Этому и соответствует различие в текстах, где говорится о суде то применительно к Отцу, то к Сыну Человеческому. Место суда при этом не обозначается. Это означает, что для него и нет земного места, поскольку он совершается за пределами земного пространства, в веке грядущем. Эта общая мысль о метаэмпирическом бытии выражена в словах: "от лица которого бежали небо и земля, и не нашлось им места" ( Откр.20:11) в преображенном мире в его трансцендентности к миру земному. Этому соответствует и подобное же отсутствие указания места суда у Мф.25:31-34 ("правая" же и "левая" сторона означают здесь не столько место, сколько духовное состояние).
Дальнейшая особенность в изображении суда состоит здесь в том, что в Откровении говорится о суде лишь над мертвыми: "увидел я мертвых, малых и великих, стоящих перед Богом… и судимы были мертвые… тогда отдало море мертвых, бывших в нем, и смерть и ад отдали мертвых, которые были в них" ( Откр.20:12,13). Естественно возникает вопрос, означает ли это, что число судимых ограничивается только мертвыми, т. е. очевидно теперь оживающими, или же и воскресающими? Но в таком случае как это согласовать с учением откровения о том, что Господа встретят на земле как воскресающие мертвые, так и живущие, которые проходят чрез некое "изменение", очевидно, равносильное воскресению ( 1Кор.15:51,52)? Конечно, в этом различии текстов нельзя допустить противоречия. Очевидно, они говорят не о разном, хотя и по-разному, касаясь лишь различных сторон предмета изложения, в соответствии общему плану и контексту. Поэтому и в Откровении , если говорится о суде только над мертвыми, то здесь подразумевается всеобщее воскресение как врата, чрез которые вступает в грядущий мир и предстает на суд Христов все человечество. Здесь указываются как бы разные разряды воскресающих из мертвых: великие и малые вообще, затем море, смерть и ад, отдающие своих мертвецов. Истина всеобщего воскресения не получает здесь для себя нарочитого раскрытия, какое она имеет в некоторых других новозаветных текстах (особенно 1Кор.15), возвращение к жизни мертвых без дальнейшего пояснения констатируется как всеобщий удел, и за ним следует суд. И центров внимания здесь является этот последний. При этом в качестве образа суда здесь, как и в других текстах подобного же содержания, указуется "раскрытие книг". Сначала говорится о "книгах" (во множественном числе), по которым "мертвые были судимы сообразно с делами своими" ( Откр.20:12), а наряду с этим говорится о "книге жизни" (в единственном числе) ( Откр.20:12,15), которая содержит, очевидно, имена избранных: "кто не был записан в книге жизни, тот был брошен в озеро огненное " ( Откр.20:15).
Над кем же производится этот суд? Здесь мы оказываемся пред известной неожиданностью или, во всяком случае, неясностью. Там, где мы ожидали бы всеобщего воскресения, говорится так: "и увидел я мертвых , малых и великих, стоящих перед престолом… и судимы были мертвые по написанному в книгах… тогда отдало море мертвых , бывших в нем, и смерть и ад отдали мертвых, которые были в них", а далее еще говорится о смерти второй ( Откр.20:14). О воскресении же телесном вообще ( Откр.20:12,13) ничего не говорится. Однако это словоупотребление совсем не устраняет такого понимания, согласно которому здесь говорится именно о воскресении из мертвых, т. е. и телесном воскресении, и это дает самое простое и естественное толкование текста. Оно должно найти для себя оправдание в связи с общим библейским, ветхо- и новозаветный учением, в котором вообще говорится о воскресении. Так, мы читаем прежде всего у того же Иоанна в Евангелии: Ин.6,39-40 : "воля же пославшего Меня Отца есть та, чтобы… все то воскресить в последний день ". "Я воскрешу αναςτήσω его в последний день ". Сюда же относится, конечно, и 1Кор.15 ; 1Фес.4:14,16 и др. Если бы не было всех этих подавляющих и решающих свидетельств с обетованием всеобщего воскресения, оставалось бы ограничиваться истолкованием текстов Откр.20:12-14 помимо всякого контекста, то можно было бы еще впасть в сомнение относительно их подлинного значения. Однако при наличии общего их разумения в смысле всеобщего телесного воскресения. Это является догматически обязательным. И во всяком случае содержание этих текстов совмещено с этим учением. Возможно ли такое возмещение, и как оно возможно? Не представляется ли возможным, а по-своему даже убедительным, понимание текстов о суде над "мертвыми" в контексте учения о первом воскресении святых, которые "ожили и царствовали со Христом тысячу лет , прочие же из умерших не ожили доколе не окончится тысяча лет " ( Откр.20:5)? Не включает ли это "доколе " предельного срока, после наступления некоторого "оживления", или бестелесное пока воскресение относится уже и к душам всех вообще умерших? Такое толкование означало бы, что всеобщему воскресению в телах еще предшествует также всеобщее, но не одновременно совершающееся оживотворение душ, пробуждение их от смертного сна или обморока, которое выражается словами "ожили ". Тогда эта мысль расширяется и в том смысле, что всеобщему Страшному Суду, имеющему быть после воскресения, еще предшествует некоторый предварительный суд над душами, пребывающими в состоянии смертной развоплощенности, в отделении от своих тел. Сюда относятся вообще "мертвые, малые и великие, стоящие пред Богом", как праведники, так и принадлежащие "морю, смерти и аду" ( Откр.20:13). Они предстоят в этом первом своем воскресении и первому суду Божию пред великим и белым престолом и сидящим на нем. Подобно этому, "первое воскресение " святых предшествуется аналогичным же видением ( Откр.20:4): "и увидел я престолы и сидящи х на них, которым дано было судить, и души обезглавленных", которые, очевидно, также предстают пред этим престолом на суд, для них краткий и милостивый. Если принять такое толкование, то следует далее с необходимостью заключить, что это оживление душ совершается еще в загробном, духовном мире, не на этой земле, но за ее пределами. Поэтому вполне возможно и даже соответственно предположить, что земная жизнь от первого до всеобщего воскресения во плоти продолжается, и, во всяком случае, о ней ничего не поведано в соотношении с этим оживлением душ. Но в связи с этим возникает еще вопрос, каково же отношение живых, еще не прошедших врата смерти, к этому всеобщему духовному воскресению? Распространяется ли оно и на них, а если да, то когда и как?
Если принять такую экзегетическую гипотезу, то она внесет свое догматическое восполнение и осложнение в общее учение о воскресении и суде: то и другое совершается дважды, и это двоение должно быть догматически понято в некоей связи, как двуединство, для чего, однако, какие бы то ни было другие данные в Откровении отсутствуют.
Здесь мы стоим пред Новой тайной, которая не открыта, хотя и приоткрыта в 20-ой главе Откровений . Здесь одинаково нет возможности уверенно ответить как да, так и нет, и остается в смирении ожидать, когда Дух Божий прольет свет Свой на таинственные эти письмена. Но при всяком понимании рассматриваемых текстов следует сделать общее заключение о том, что в перспективе грядущего сливаются разные свершения, и это должно еще раз нас остеречь от грубого схематизма законнических представлений о конце мира и суде как некоем однократном приговоре. Напротив, перспектива "во веки веков" вмещает многообразные ступени и многократные свершения в жизни будущего века.
Теперь остается задача истолкования последних образов в символике 20-ой главы, которые относятся к оживления мертвых. Об этом говорится так: "тогда отдало море мертвых бывших в нем, и смерть и ад отдали мертвых, которые были в них" ( Откр.20:13). Что означает "море"? Если держаться буквальной понимания, то здесь говорится об утонувших в море как особом образе смерти, стало быть, или о воскресении тел, или же оживлении душ. Трудно принять этот образ буквально, в смысле ограничительном, по тому уже одному, что непонятно, почему говорится только о мертвых в море, но не на земле. Поэтому естественнее море понимать не в буквальном смысле, а как общий образ смертной стихии, вообще умерших. В этом смысле это фигуральное выражение сближается и с рядом стоящим: "смерть и ад" как персонификация зияющей смерти. Возможно, конечно, что сюда привносится и тот оттенок смысла, что здесь разумеются именно души грешников (хотя в таком толковании и нет необходимости). Общий смысл этого 13-го стиха относится скорее всего ко всеобщему воскресению - душевному или телесному, и это есть воскресение суда: "и судим был каждый по делам своим". Если видеть здесь воскресение только душ, предшествующее всеобщему воскресению во плоти, тогда приходится принять суд над душами, предваряющий общий суд по воскресении. Такое допущение ставило бы новый догматический вопрос об отношении между этими обоими видами суда, однако неразрешимыми, за отсутствием для того данных в Откровении.
Откр.21:4); "и смерти не будет уже", подобно как и в торжествующих словах ветхозаветного Евангелия у пророка Исаии: "поглощена будет смерть навеки" ( Ис.25:8), которому вторит и новозаветное слово ап. Павла: "последний враг истребится - смерть" ( 1Кор.15:26), где апостол приводит слова прор. Исаии, как и Осии: "Смерть! где твое жало? Ад! где твоя победа?" (эти слова приводятся и в пасхальном слове Иоанна Златоуста). Таково же и общее свидетельство и нашего пасхального гимна: "Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробе их живот даровав". Однако если в Откр.21:4 несомненно говорится об уничтожении смерти, которой "не будет уже", то возникает поэтому вопрос: в Откр.20:15 говорится ли о смерти в таком же смысле или же ином, аллегорическом? В последнем же случае выражение "смерть и ад", повергаемые в озеро огненное , относится к судьбе грешников как не записанных в книгу жизни. И в связи с этим возникает все тот же вопрос; есть ли это последний и окончательный их удел, или же этот приговор означает некоторое прохождение чрез огонь, после которого, по слову апостола, хотя дело его и сгорит, но "сам спасется, хотя как бы из огня" ( 1Кор.3:15). Ввержение в озеро огненное означало бы здесь упразднение тех духовных начал, которые того достойны: в него ввергаются "зверь и лжепророк", затем к ним присоединяется диавол ( Откр.20:10), а теперь же еще смерть и ад. Если относить содержание 20-ой главы только к душевному "оживлению", тогда этот чистилищный огонь - осознания ложности и греховности своего пути и раскаяния в нем, загорается еще в загробном мире, ранее всеобщего воскресения в телах; если же тут разумеется всеобщее воскресение, то приходится видеть здесь приговор, посылающий грешников в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его ( Мф.25). Однако даже и тогда возникает дальнейший вопрос: есть ли этот огонь последнее, окончательное или же лишь временное очистительное состояние? Но этот вопрос помимо общей эсхатологии будет рассматриваться в связи с последними главами Откровения .
Что же означает эта "смерть вторая ", от которой свободны удостоенные "первого воскресения", но которой ожидают "смерть и ад" и все, вместе с ними поверженные в озеро огненное ? В Откровении говорится о "первом воскресении", хотя и не говорится о втором, которое, однако, подразумевается из этого наличия "первого". Но говорится, однако, о "смерти второй", которая, в свою очередь, очевидно, подразумевает смерть первую, всеобщую. Означает ли "смерть вторая " "вечное" умирание или муки, которые никогда не окончатся, или оно имеет свой конец, и горение приводит к сгоранию на то обреченного, т. е. к окончательному уничтожению? Первое понимание вечности горения и мук является общепринятым в богословии, как ни трудно приемлемо оно для христианского сознания и сколь ни противоречит откровению. По существу, оно является кощунством в отношении к любви Божией и к Премудрости Его как Творца и Промыслителя. Но не меньшим, если еще не большим кощунством и даже прямою ересью является второе понимание, которое допускает окончательное уничтожение всего, поверженного в озеро огненное . Таково учение об "условном бессмертии" некоторых экзегетов. Конечно, аллегорический характер образов Откровения здесь больше даже, чем в других случаях, не допускает буквального понимания и побуждает искать их сокровенного смысла и символического истолкования. Оно должно исходить из общих догматических предпосылок и соответствовать всему библейскому контексту. Отрицательными к тому предпосылками являются, с одной стороны, недопустимость никогда не прекращающихся вечных мук, всегда жгущего, но никогда не сожигающего адского огня, а с другой, сожжения с полным уничтожением. При сохранении всей потрясающей силы этого образа нужно искать значения его в понимании озера огненного, горящего серою, как духовного горения, сожигающего все, того достойное, но чрез то очищающего, освобождающего от него творение Божие, которое спасается, но как из огня, по слову ап. Павла. Это прежде всего духовное страдание может сопровождаться и духовно-телесным, по связи души с телом. Однако оно остается при этом очистительным, чистилищным, но не адским или смертоносным (конечно, "ад" во всей многозначности этого слова не должен быть понимаем как синоним некоей злой вечности, палящей, жгущей, но не переплавляющей и не очищающей). Конкретное, точное значение этого образа как относящегося к жизни будущего века, для нас ныне запредельной, есть тайна смотрения Божия, которая ныне и не может быть открыта. Она лишь обозначена в образах символических и даже мифологических, но вместе и онтологических.
Тысячелетнее царство
I. Под Т.Ц. подразумевается та эпоха в Священной и мировой истории, которая предшествует последнему великому Суду. Об этом вполне определенно говорится только в Откр 20:4-6 ; близкие по смыслу идеи высказываются и в 1Кор 15:23-28 , но само понятие Т.Ц. здесь отсутствует. Указ. сообщение в книге Откровения относится к грандиозному видению → Второго пришествия Иисуса (Откр 19:11 – Откр 20:15 ). Победивший Иисус, «Господь господствующих» (Откр 19:16 ), теперь одолевает «зверя», «лжепророка» и их воинства, т.е. восстающие против Него мировые царства и религии; зверь и лжепророк ввергнуты Им в огненное озеро, а их приверженцы убиты (ст. 17-21). Однако источник зла, сатана, еще не уничтожен, а только скован и на некоторое время (Откр 20:1-3 ) изолирован от мира. С этого момента начинается эпоха, когда у сатаны отнята всякая возможность воздействовать на людей и над миром властвует Иисус Христос. Вместе с Ним участие в управлении миром – в качестве судей, властителей и священников – принимают и воскрешенные Иисусом мученики, умерщвл. за Слово Божье и за свидетельство об Иисусе (ст. 4-6). Это первое воскресение касается только их, а не всех умерших к этому времени людей (→ Воскресение, III,В,1 и 2). продолжительность этой эпохи, как сказано в Откровении, составляет тысячу лет (ст. 4,6). После этого сатана вновь будет освобожден (ст. 7) и выйдет «соблазнять народы земли» на последнее, отчаянное восстание против Господа (ст. 8,9); но огонь с неба уничтожит их всех, и тогда в огненное озеро будет ввержен и сатана (ст. 10). После этого приходит срок второго, всеобщего воскресения для последнего, окончат. Суда, которым завершается эта мировая эпоха (ст. 11-15) и за которым следует сотворение нового неба и новой земли (Откр 21:1 и следующие). Для изображаемой в Откровении картины Т.Ц., как и для высказываний в 1Кор 15:23 и следующие, характерна сдержанность. Здесь не раскрываются подробности, которые будут иметь место в будущем, а также отсутствует изображение этого времени в духе «золотого века». Данный фрагмент Откровения лишь сообщает, что за эту тысячу лет Иисус установит новый порядок, которому будут подчинены все жители земли; но последующее за ним последнее возмущение людей показывает, что эти новые внешние установления не отождествляются с коренным внутр. обновлением всех людей. При этом слова «тысяча лет» нельзя принимать как указание точного календарного периода; согласно Пс 89:4 и 2Пет 3:8 , Т.Ц. следует понимать как очень долгий, законч. временной отрезок, сравнимый с «днём» творения. Эту тысячу лет надо рассматривать как исполнение ветхозаветного пророчества (ср., напр., Ис 2:1 и следующие; Ис 11:1 ; Ис 60:1 – Ис 66:1 ; Мих 4:1-7 ; 7,11-20). На протяжении огранич. времени жизнь на земле будет определяться тем фактом, что верховная власть будет принадлежать Иисусу, а силы зла будут скованы и бессильны. При этом Иисус особо восславит тех, кто отдал жизнь, следуя за Ним; здесь исполнится то, что обещано в Откр 1:6 ; Откр 3:21 ; Откр 6:9-11 . Но в Т.Ц. конечная Божья цель еще не достигнута, ибо сама земля, на которой установлено это царство, предназначена к гибели (Мф 24:35 ; 2Пет 3:10,13 ), к тому же власть Иисуса распространяется и на тех людей, которые внутренне еще не обновились и потому при освобождении сатаны станут жертвами его искусства обольщения. Сама по себе жизнь в Т.Ц. не может спасти человека для вечности, если этот человек не возрожден духовно.
II. Учение о Т.Ц. имело в истории христианства самые разные последствия. В древних христ. общинах и в ранней Церкви оно было живо, и в результате гонений вера в него постоянно получала новые импульсы. Христиане шли на смерть с ожиданием, что, воскреснув, они как мученики воссядут на престол в Т.Ц. Но когда со времен Константина (с 313 г. по Р.Х.) христ. вера превратилась в гос. религию, эта надежда стала меркнуть, пока в конечном итоге не был объявлен еретиком каждый ее приверженец. Христианство начало относить это библ. понятие к текущему периоду, и рассматривать Т.Ц. как уже наступившую эпоху церк. и Свящ. истории. Поэтому надежду на будущее Т.Ц. церковные власти воспринимали как выступление против доктрины, утверждавшей, что оно уже существует в настоящем. Но всякий раз во времена войн и бедствий знания о Т.Ц. оживали и давали людям утешение и надежду. Большая осторожность евангелич. церквей в подходе к этому вопросу связана с тем, что в течение столетий идея Т.Ц многокр. использовалась учителями, чьи взгляды были весьма далеки от подлинно библ. Иногда эта идея даже полностью вытесняла ожидание последнего Суда и окончат. обновления, которые соотв. являются целью всей истории. Картина золотого века, в которой Христос не обязательно занимает центр. место, а главное внимание уделяется исполнению мирских надежд на лучшие условия жизни, осуществления которых люди не видят в настоящем, представляет собой фальсификацию Свящ. Писания. К явным заблуждениям относятся и постоянно повторяющиеся попытки установить срок наступления Т.Ц. Как показывает опыт, одностор. концентрация на ожиданиях, связ. с ближайшим будущим, ведет к агрессивности, фанатизму и надменности. Они являются следствием отступления от присущей Библии трезвой взвешенности.
