В романе Достоевского Лужин предстает человеком сорока пяти лет, высокомерным и брюзгливым. По своей сути Лужин – это делец, который во всем, в первую очередь, ищет выгоды для себя. Лужин, в отличие от идеальных героев-преступников Раскольникова , является реальным человеком. И Родион оказывается явно не готов к пониманию, что его идеалы в реальности вырождаются в подобных персонажей: низких, примитивных, эгоистичных. Поэтому совсем неудивительно, что Раскольников чувствует такое сильное презрение к Лужину, но одновременно с этим он находит определенное сходство с ним, и от этого ему очень досадно.
Мотивы поступков – вот где находится главное отличие между Лужиным и Раскольниковым. Если Лужиным двигают только практические цели, то Раскольников находится во власти «высоких идей». Лужин не может любить по-настоящему, он хочет лишь обладать. Он смотрит на Дуню , как на красивую вещь, которую можно купить. Дуня, думая, что деньги Лужина будут спасением для ее близких в их бедственном положении, поначалу соглашается на брак с ним. Но затем, окончательно разочаровавшись в его человеческих качествах, отвечает решительным отказом. Все попытки Лужина поссорить Дуню с мамой и братом оканчиваются провалом, его с позором разоблачают.
Роман Ф.М.Достоевского «Преступление и наказание» «построен», как считают многие читатели, на теории и ее разоблачении главного героя Родиона Раскольникова. Но если прочитать роман внимательно, можно увидеть, что теория есть не только у Раскольникова. Чем-то подобным владеют еще несколько героев. Один из них - Лужин Петр Петрович.
Лужина нельзя отнести к главным героям, это второстепенный персонаж, но у него особенная роль. Лужин является носителем некой «экономической» теории - теории «целого кафтана»: «возлюби самого себя…ибо все на свете на личном интересе основано». Он подтверждает мысль о благополучии человека за счет других, главное в жизни деньги, определенный расчет, нажива, карьера. Кстати, имя Петр да еще и Петрович, что имеет перевод «камень», подтверждает пустоту души героя. Только что фамилия - Лужин - ограничивает его в человеческом видении мира и ассоциируется с грязной лужей, раздражающей окружающих.
Первое знакомство читателя с Петром Петровичем происходит заочно. Частичную характеристику его персоны мы получаем из письма Пульхерии Александровны, матери Раскольникова, к сыну. Она представляет Лужина благородным человеком и описывает его только с положительной стороны: «человек он деловой и занятый…дорожит каждою минутой… хотя и небольшого образования, но умный и, кажется, добрый». Но Раскольников уже из письма матери понимает, что это за человек на самом деле. При встрече с ним Родион только утверждается в своем мнении: «К черту этого Лужина!..»
Решение Лужина жениться на Дуне, сестре Раскольникова, объяснимо его же собственной теорией. Девица должна быть красива, умна, но бедна до крайности. Петр Петрович будет выступать в роли благодетеля, а это при таких условиях легко и благородно. Дуня устраивала его во всех отношениях: «...такое-то существо будет рабски благодарно ему всю жизнь за его подвиг и благоговейно уничтожится перед ним, а он-то будет безгранично и всецело владычествовать!..» К тому же за счет Дуни он хотел устроить свою карьеру. В Петербург Лужин приехал, чтобы открыть адвокатскую контору, а в обществе «обаяние прелестной, добродетельной и образованной женщины могло удивительно скрасить его дорогу, привлечь к нему, создать ореол…»
Лужин оказался скупым, тщеславным да к тому ж еще и подлым человеком. При последнем свидании с Дуней и ее матерью (там же присутствовал и Раскольников со своим другом Разумихиным) вся мелочность натуры Лужина открылась присутствующим. Его бездуховность, любовь к деньгам, но не более, открыла, наконец, Дуне глаза, и она прогнала его со словами: «Низкий вы и злой человек!».
Его поступок в отношении Сони Мармеладовой - «девицы отъявленного поведения», как выразился Лужин, - вызывает ненависть у Раскольникова, недоумение у Лебезятникова, ужас у самой Сони. С какой целью он пытался обвинить Соню в воровстве, которого она не совершала? Искал новую жертву для своих «благодеяний»?
Образ Петра Петровича Лужина в романе достаточно прост. Ф.Достоевский представил в нем членов общества того времени, выбравшихся из нищеты и ставшими господами за счет «целых кафтанов». Приоритеты и ценности упираются только в одно - деньги и власть над малоимущими. Нет любви, нет души, каменное сердце, не способное к сочувствию и благу для людей.
Лужин - самый ненавистный Достоевскому образ в романе. Без Лужина картина мира после поражения в «Преступлении и наказании» была бы неполной, односторонней. По фатальной, непонятной и неприемлемой для Раскольникова закономерности все причины вели к тому, чтобы торжествующим следствием, венцом всего сущего оказался именно Лужин, то, что он представляет, что за ним стоит.
Лужин взошел в провинции, там он накопил свои первые, видимо уже значительные, деньги. Он полуобразован, даже не очень грамотен, но он кляузник, крючок и теперь, в перспективе новых судов, решил переехать в Петербург и заняться адвокатурой. Лужин понимал, что в пореформенной обстановке, в нарождающемся капиталистическом обществе адвокатура обещает и жирные куски, и почетное положение рядом с первыми людьми потускневшей дворянской элиты: «...после долгих соображений и ожиданий, он решил наконец окончательно переменить карьеру и вступить в более обширный круг деятельности, а с тем вместе, мало-помалу, перейти и в более высшее общество, о котором он давно уже с сладострастием подумывал... Одним словом, он решился попробовать Петербурга» (6; 268).
Лужину сорок пять лет, он человек деловой, занятой, служит в двух местах, чувствует себя достаточно обеспеченным, чтобы завести семью и дом. Лужин решил жениться на Дуне, потому что понимал: красивая, образованная, умеющая держать себя жена может очень помочь его карьере, как жена из рода князей Мышкиных помогла возвышению Епанчина. Однако по сравнению с Епанчиным Лужин слишком еще Чичиков, расчетливость его не может еще освободиться от природного сквалыжничества. Невесту с матерью он отправил в Петербург по-нищенски. В Петербурге он поместил их в подозрительных нумерах купца Бакалеева, лишь бы вышло подешевле. Он рассчитывал на беспомощность, беззащитность и совершенную необеспеченность своей будущей жены.
Управляла им, однако, не только скаредность. Лужин был из мещан типа Млекопитаевых («Скверный анекдот»). Равенство он понимал по-своему. Он хотел стать равным с более сильными, с вышестоящими. Людей же, которых он обогнал на жизненном пути, он презирал. Мало того, он хотел над ними властвовать. Чем ниже была социальная трясина, из которой он поднялся, с тем большей жестокостью хотел он показать свой вес, тяжесть своих ударов. Его тешило чувство хищнической самоудовлетворенности, торжество победителя, столкнувшего другого вниз, на дно, чтобы занять его место. Вдобавок он еще требовал благодарности от зависимых и «облагодетельствованных». Отсюда и замысел, лелеемый им в браке с Дуней, замысел, который он почти что и не скрывал: Лужин «выразился, что уж и прежде, не зная Дуни, положил взять девушку честную, но без приданого, и непременно такую, которая уже испытала бедственное положение; потому, как объяснил он, что муж ничем не должен быть обязан своей жене, а гораздо лучше, если жена считает мужа за своего благодетеля» (6; 62).
Невесте он угрожает, что бросит ее, если она не будет слушаться, не порвет с Родей, ради которого-то она и решилась принять его руку.
«Человек он умный, - говорит о Лужине Раскольников, - но чтоб умно поступать - одного ума мало». Ум Лужина был коротенький, слишком определенный, ум практически-рационалистический, копеечно-расчетливый, лишенный интуиции и не считающийся с соображениями сердца, чурающийся незнаемого и всего того, что не складывается, как костяшки на счетах.
Лужин - русская разновидность французского буржуа, как его понимал Достоевский и как описал его и «Зимних заметках о летних впечатлениях». Лужин менее отесан, менее культурен, он стоит не в конце, а в начале процесса. Лужин блестит, как новенький грош, он даже может быть назван красивым, но вместе с тем его красивая и солидная физиономия производила неприятное, даже отталкивающее впечатление. Он подловат, не брезглив морально, сеет сплетни и выдумывает сплетни. Лужин не понимает ни бескорыстной честности, ни благородства. Разоблаченный и выгнанный Дуней, он полагает, что может еще все поправить деньгами. Ошибку свою он и видел преимущественно в том, что не давал Дуне с матерью денег. «Я думал их в черном теле попридержать и довести их, чтоб они на меня как на провидение смотрели, а они вон!.. Тьфу!.. Нет, если б я выдал им за все это время, например, тысячи полторы на приданое, да на подарки... так было бы дело почище и... покрепче!» (6; 254).
Ум Лужина весь ушел в собственность, в сколачивание капиталов, в делание карьеры. Выскочка, нувориш, и он по-своему ломал старую патриархальную цельность, и он себя причислял к «новым людям» и думал оправдать свою грязную практику современными теориями. Лужин называл себя человеком, разделяющим убеждения «новейших поколений наших». Его надежды на успех в самом деле были связаны с видоизменившимися временами, и понятно почему: в старой Руси, с ее крепостническими правами, привилегиями, традициями, да и дворянскими нормами чести и облагороженного поведения, ему нечего было делать и не на что было рассчитывать. В старой Руси он остался бы в лучшем случае преуспевшим Чичиковым, в пореформенной России он станет преуспевающим адвокатом или грюндером - или тем и другим вместе, да еще призванным к пиршественному столу общественным деятелем либерального толка. Лужин лишен совести, рефлексии, он убежден, что все таковы, как он, он не скрывает, что присматривается к новым идеям для своих эгоистических целей. В «идеях» Петр Петрович Лужин не выходил за пределы затверженных трафаретов и пошлых общих мест: «...распространены новые, полезные мысли, - самодовольно декламировал он, - распространены некоторые новые, полезные сочинения, вместо прежних мечтательных и романических; литература принимает более зрелый оттенок; искоренено и осмеяно много вредных предубеждений... Одним словом, мы безвозвратно отрезали себя от прошедшего, а это, по-моему, уже дело-с...» (6; 123).
Лужин тянулся к «молодым нашим поколениям», потому что предполагал в них силу. Он страховался на случай более радикальных перемен, чтобы при всех поворотах колеса быть наверху, в выигрыше. Нечистые средства нечистой деятельности заставляли его бояться истинной демократической общественности, гласности, разоблачений. Поэтому он искал связей, конечно, безобидных и некомпрометирующих, с «иными любопытными и баснословными кружками»: «Слышал он, как и все, что существуют, особенно в Петербурге, какие-то прогрессисты, нигилисты, обличители и проч. и проч., но, подобно многим, преувеличивал и искажал смысл и значение этих названий до нелепого. Пуще всего боялся он, вот уже несколько лет, обличения, и это было главнейшим основанием его постоянного, преувеличенного беспокойства, особенно при мечтах о перенесении деятельности своей в Петербург» (6; 273).
Лужин искал контактов с «молодыми поколениями», однако, не только из страха перед возможными, хотя и неясными ему общественными и политическими переменами.
Лужин был и туповат, и малообразован, и писал дореформенным, кляузным слогом, но понимал, что время требует идеологии. Ведь даже книгопродавец с толкучего рынка Херувимов и тот «теперь в направление полез». Лужин менял кожу, становился либеральным витией, ему необходима была «платформа», притом «прогрессивная», «передовая».
Простейший закон мимикрии подсказывал, что «идеологию» надо искать не в старозаветных прописях, а в современной науке, в политической экономии, в утилитарной философии, формулы которых приобрели значение разменной монеты, употребляемой каждым в соответствии с его позицией и уровнем его развития.
Вот в эти-то соответствующим образом интерпретированные формулы Лужин вцепился со всей силой, с некоторой даже страстью. Теорию разумного эгоизма и вытекающую из нее теорию солидарности интересов Фейербаха - Чернышевского Лужин знал понаслышке, из тертых и перетертых разговоров, и воспринимал на свой лад, как обоснование индивидуалистического эгоизма и как принцип преследования каждым своих частных целей, как принцип буржуазной политической экономии: laissez faire, laissez passer Достоевский. Контекст творчества и времени. СПб., 2005. С. 343.
Он согласен был освободить себя от всех стеснений, налагаемых религией, традицией, общественной моралью; ему выгоден был закон всеобщего разъединения и волчий закон всеобщей свалки: у него уже подросли клыки, и он был твердо убежден, что в войне всех против всех он будет в числе победителей. Восторженность и мечтательность Лужин никогда не принимал всерьез, к тому же восторженные мечтатели явно потерпели поражение в только что закончившейся политической и социальной битве; по Лужину, это и не могло быть иначе. Из всего движения шестидесятых годов он извлек один урок: обогащайтесь!
Собеседники Лужина, Раскольников и Разумихин, живо раскусили его, живо поняли, что он превращает принцип общего блага, исповедуемый социалистическими «молодыми поколениями», в, принцип социальной антропофагии, исповедуемый нарождающейся русской буржуазией.
Достоевский был великий мастер монологов, диалогов и бесед многих лиц. Он обрывает начатую нить теоретического социально-философского разговора и перебрасывает ее на всех интересовавшую тему загадочного убийства Алены Ивановны, тайну которого пока что знал лишь один Раскольников. Новое направление разговора вызывает, казалось бы, весьма разумное и актуальное замечание Лужина. «Не говорю уже о том, - продолжает он, - что преступления в низшем классе, в последние пять лет, увеличились; не говорю о повсеместных и беспрерывных грабежах и пожарах; страннее всего то для меня, что преступления и в высших классах таким же образом увеличиваются и, так сказать, параллельно» (6; 134).
Лужин приводит примеры, взятые из уголовной хроники начавшегося пореформенного периода: студент ограбил почту, люди из достаточной и образованной среды подделывают деньги и облигации, «в главных участниках один лектор всемирной истории» и т.д. и т.д. Да и Алена Ивановна убита человеком не из низов, потому что мужики не закладывают золотых вещей, резонно заканчивает он.
Лужин теряется в объяснении причин фактов, пугающих его, как собственника.
Разумихин дает ответ, хотя и окрашенный в славянофильско-почвеннические тона, но в основе своей верный: возмущающая Лужина уголовщина растет из обуявшей всех «западной» жажде денег, из той же самой идеологии и психологии, которыми до краев наполнен Лужин.
Лужин делает неосторожный ход; человек середины, человек общих мест, он, вопреки только что проповеданной им теории, изрекает обывательски-лицемерную сентенцию: «Но, однако же, нравственность? И, так сказать, правила...» (6; 135).
И тут Раскольников, с торжеством, ловит и добивает его:
«Да об чем вы хлопочете?.. По вашей же вышло теории!.. доведите до последствий, что вы давеча проповедовали, и выйдет, что людей можно резать...». Лужин протестует, Зосимов считает, что его пациент хватил через край, Лужин «высокомерно» парирует: «На все есть мера... экономическая идея еще не есть приглашение к убийству...». «А правда ль, что вы, - завершает круг Раскольников, - правда ль, что вы сказали вашей невесте... что всего больше рады тому... что она нищая... потому что выгоднее брать жену из нищеты, чтоб потом над ней властвовать... и попрекать тем, что она вами облагодетельствована?..» (6; 135).
Разумихин и Раскольников рассудили верно: убийство из-за денег, грабеж откровенный или прикрытый, «покупка» жены - в нравственном отношении явления одного и того же порядка. Лужин не имеет ничего общего и с исканиями новой правды и новой справедливости. Лужин - «примазавшийся». Лужин - человек чужого, противоположного и враждебного лагеря, использующий, когда ему выгодно и до тех пор, пока ему это выгодно, и «новые идеи».
Даже Андрей Семенович Лебезятников и тот отмежевывается от Петра Петровича Лужина - Достоевский проводит между ними разграничительную черту. «Лебезятников, - читаем мы в романе, - ...тоже начинал отчасти не терпеть своего сожителя и бывшего опекуна Петра Петровича... Как ни был простоват Андрей Семенович, но все-таки начал понемногу разглядывать, что Петр Петрович его надувает и втайне презирает и что «не такой совсем этот человек». Лебезятников пробовал излагать Лужину систему Фурье и Дарвина, но Петр Петрович слушал «как-то уж слишком саркастически, а в самое последнее время - так даже стал браниться» (6; 253). А ведь Лебезятников - только карикатура, только передатчик с третьего голоса мировоззрения, с которым хочешь не хочешь, а приходилось считаться и с которым Лужин действительно не имел никаких точек соприкосновения.
Лужин - человек того лагеря, к которому принадлежал франт, преследовавший на бульваре обманутую и обольщенную девушку. И даже хуже. Франт был обуян похотью, Лужин - страстью к наживе, он действовал по строгому расчету выгод и невыгод, по которому погубить или сожрать человека ему ничего не стоило. Лужин оклеветал Соню и обвинил ее в краже, чтобы устроить свои дела, чтобы дискредитировать Раскольникова и вернуть себе «этих дам». В мелодраматической и в то же время трагической сцене рассерженный, возмущенный Лебезятников разоблачает подлость Лужина и тем окончательно доказывает, что между Лужиным и нигилизмом, даже в самых вульгарных формах, а la Eudoxie Кукшина (из «Отцов и детей»), нет ничего общего, что между ними пропасть. Разумихин говорит Дуне: «Ну, пара ли он вам? О, боже мой! Видите... хоть они у меня там все пьяные, но зато все честные, и хоть мы и врем, потому ведь и я тоже вру, да довремся же наконец и до правды, потому что на благородной дороге стоим, а Петр Петрович... не на благородной дороге стоит...» (6; 186).
«Они» - это участники вечеринки, на которую приглашен был и Раскольников, социалисты, анархисты, «почвенники», Порфирий Петрович, наконец, люди с тревожной совестью, в ошибках, в уклонениях «взыскующие града». Лужин же ищет денег и только денег. Лужина на протяжении романа три раза выгоняют, три раза открещиваются от него: один раз его выгоняет Раскольников, да еще грозит спустить с лестницы кувырком, второй раз Дуня: «Петр Петрович, подите вон!» А третий раз - Лебезятников: «Чтобы тотчас же духу вашего не было в моей комнате; извольте съезжать, и все между нами кончено!» (6; 289).
Но Лужин - луженый, с него взятки гладки. В нем сидит еще и поручик Пирогов, только опять-таки не бессознательный, а расчетливый, злой и жестокий. Его разоблачат, ему скажут, кто он и что он, ему плюнут в лицо, он только утрется и пойдет дальше своим путем. «Они», честные, не преуспеют в жизни, многие из них наденут на себя терновый венец политических мучеников, - Лужины же суть единственные победители, выходящие из всех схваток невредимыми и с прибылью, знающие, что, несмотря на их либеральную фразеологию, предержащие власти с ними, предержащие власти на страже их интересов.
Лужина нельзя недооценивать. Достоевский отвел ему большую роль в образно-семантической системе романа. Лужин - ключ к пониманию сущности действительности, складывавшейся после поражения революционно-демократического движения шестидесятых годов на почве начавшихся буржуазных реформ. Семья Мармеладовых, семья Раскольниковых, девушка, «попавшая в процент», свидетельствуют о той юдоли скорби и страдания, в которой пребывает большинство, лучшие, милые и беззащитные, трудом и самоотверженностью которых держится мир. Лужин показывает, во что реально оборотились надежды, разбуженные шестидесятыми годами. Лужин - это буржуа.
Лужина только схватили за руку, а он уже переходит в наступление, обвиняя своих разоблачителей в безбожии, в вольнодумстве и в возмущении против общественного порядка. Изумленный, растерянный Раскольников получает наглядный урок - каков мир не только в настоящем, но и в будущем, какой стала Россия в результате поражения демократии шестидесятых годов, какой она станет в дальнейшем процессе капиталистического развития и капиталистической дифференциации.
Роман Ф.М.Достоевского "Преступление и наказание" - не просто философское произведение с нотками детектива, это целая галерея живых воплощений человеческих черт, положительных и отрицательных. Петр Петрович Лужин - жених сестры главного героя, имеющий к своим 45 годам высокий чин надворного советника и своеобразную жизненную теорию, благодаря которой он становится эдаким "теоретическим" двойником Родиона Раскольникова и глубже раскрывает образ бедного студента.
Интересный факт: имя Петр означает "камень". В своем романе Достоевский описывает камень в квадрате, показывая тем самым, сколь мало человеческого в душе Лужина.
Петр Лужин появляется перед читателем поначалу в письме Пульхерии Александровны Раскольниковой к сыну, где она описывает Родиону жениха сестры, как человека солидного, делового и благонадежного.
Это нувориш, как сказали бы сейчас, поднявшийся "из грязи в князи" и чрезвычайно гордящийся этим. Человек невысокого образования, но достаточно острого ума смог пробиться высоко, считая себя равным тем, кто стоит выше по социальной лестнице, благодаря сколоченному состоянию. Те же, кто остался ниже уровня Лужина, воспринимаются им как недостойные. Его теория "целого кафтана" как нельзя лучше отражает сущность персонажа: чтобы собственный кафтан остался цел, не стоит размениваться на мелких людишек, а любить и блюсти только собственные интересы.
(Теория "целого кофтана" Лужина )
Лужин умеет произвести впечатление благородного господина и жену ищет только бедную. На первый взгляд, достойное устремление. Однако истекает оно из пресловутой теории "целого кафтана": только бедная девушка, которую он облагодетельствует женитьбой, сможет раболепно служить ему, помня о былой нищете. Авдотья Романовна - идеальная кандидатура для Лужина: молода, красива, образованна. Только не эти качества привлекают его, а возможность за счет девушки возвыситься в петербургском обществе.
Внешнее благородство Петра Петровича моментально испаряется при первой же конфликтной ситуации, а его поступок по отношению к Соне Мармеладовой (подлог крупной суммы и обвинение в краже оной) подчеркивает мелочность и подлость этого внешне привлекательного человека.
(Владимир Басов в роли Петра Лужина, х/ф Л.Кулиджанова "Преступление и наказание", СССР 1969 )
Достоевский, описывая свох персонажей, достаточно внимания уделял глазам, взгляду. Однако при весьма подробном описании внешности Лужина Федор Михайлович не останавливается на его глазах. Это говорит об отношении автора к Петру Петровичу как личности бездуховной и довольно примитивной при всем внешнем лоске персонажа.
Лужин предстает перед читателем как осанистый господин 45 лет, выглядящий моложе своих лет. Лицо его привлекательно, прическа идеальна, одежда новая и модно скроенная. Палец украшен красивым перстнем, платок из батиста благоухает, золотой лорнет подчеркивает статус Лужина.
(Экранизация "Преступление и наказание", кадр фильма Дмитрия Светозарова, 2007 )
Однако за привлекательной внешностью героя нет духовности, харизмы, человечности. Это пустой человек, тщеславный, который любит две вещи в этом мире: себя и деньги. Об этом быстро догадывается Раскольников, в итоге понимает и Дуня.
Лужин - типичный образчик человеческой подлости и эгоцентризма. Достоевский метко описал тип человека, для которого все средства хороши в достижении собственной выгоды.
Ум Лужина весь ушел в собственность, в сколачивание капиталов, в делание карьеры. Выскочка, нувориш, и он по-своему ломал старую патриархальную цельность, и он себя причислял к «новым людям» и думал оправдать, свою грязную практику современными теориями, Лужин называл себя человеком, разделяющим убеждения «поколений наших».
Отсюда и замысел, лелеемый им в браке с Дуней, замысел, который он почти что и не укрывал: Лужин «выразился, что уж и прежде, не зная Дуни, положил взять ‘девушку честную, но без приданого, и непременно такую, которая уже испытала бедственное положение; потому, как объяснил он, что муж ничем не должен быть обязан своей жене, а гораздо лучше, если жена считает мужа за своего благодетеля». Невесте он угрожает, что бросит ее, если она не будет слушаться, не порвет с Родей, ради которого-то она и решилась принять его руку.
Мармеладовы и Лужин – это в «Преступлении и наказании» полюсы социальной дифференциации в пореформенной России. Страшный мир не может быть ни показан, ни объяснен без Лужина, так же как и без семьи Мармеладовых. Торжество Лужиных придает роману особый колорит, быть может, еще более страшный, чем гибель Мармеладовых. Лужины – это гиены и шакалы, питавшиеся кровью обезоруженных, беззащитных, трупами павших.
Лужин – русская разновидность французского буржуа, как его понимал Достоевский и как описал его в «Зимних заметках о летних впечатлениях». Лужин менее отесан, менее культурен, он стоит не в конце, а в начале процесса. Лужин блестит, как новенький грош, он даже может быть назван красивым, но вместе с тем его красивая и солидная физиономия производила неприятное, даже отталкивающее впечатление. Он подловат, не брезглив морально, сеет сплетни и выдумывает сплетни. Лужин не понимает ни бескорыстной честности, ни благородства. Разоблаченный и выгнанный Дуней, он полагает, что может еще все поправить деньгами. Ошибку свою он и видел преимущественно в том, что не давал Дуне с матерью денег. «Я думал их в черном теле попридержать и довести их, чтоб они на меня как на провидение смотрели, а они вон!.. Тьфу!.. Нет, если б я выдал им за все это время, например, тысячи полторы на приданое, да на подарки… так было бы дело почище и… покрепче!»
Разумихин и Раскольников рассудили верно: убийство из-за денег, грабеж откровенный или прикрытый, «покупка» жены – в нравственном отношении явления одного и того же порядка. Лужин не имеет ничего общего и с исканиями новой правды и новой справедливости. Лужин – «примазавшийся». Лужин – человек ‘, чужого, противоположного и враждебного лагеря, использующий, когда ему выгодно и до тех пор, пока ему это выгодно, и «новые идеи».
.jpg)
